Борис Виан - Пена дней

— Ей нельзя пить, — выговорил он наконец.

— Как?.. Совсем ничего?

— Ничего.

— Ну, не может же быть, чтобы совсем ничего!..

— Две чайные ложечки в день… — прошептал Колен.

— Две чайные ложечки!..

Больше Николя ничего не спрашивал. Он уставился в дорогу перед собой.

Ализа дважды позвонила и стала ждать. Входная дверь показалась ей как-то у́же, чем обычно, а ковер на лестнице более блеклым и не таким ворсистым. Николя открыл.

— Здравствуй!.. — сказал он. — Ты пришла их навестить?

— Да, — ответила Ализа. — Они дома?

— Входи. Хлоя дома.

Он затворил за Ализой дверь. Она внимательно поглядела на ковер.

— Тут стало значительно темней, чем было раньше, — сказала она. — Как это объяснить?

— Не знаю, — ответил Николя.

— Странно. А разве на этой стене не висела картина?

— Не помню. — И Николя неуверенно провел рукой по волосам. — В самом деле, здесь как будто что-то изменилось в обстановке.

— Вот именно, — сказала Ализа.

На ней был хорошо сшитый коричневый костюм. В руке она держала букет нарциссов.

— А вот ты в отличной форме, — сказал Николя. — Все в порядке?

— Да… В порядке… Видишь, Шик подарил мне костюм…

— Он тебе очень идет.

— Мне повезло, что герцогиня де Будуар носит тот же размер, что и я. Костюм этот куплен по случаю. Шик захотел получить записку, которая лежала в его кармане, вот ему и пришлось купить весь костюм.

Она поглядела на Николя и добавила:

— А ты неважно выглядишь.

— Не знаю… Мне кажется, я старею…

— Покажи-ка мне твой паспорт, — сказала Ализа.

Николя полез в задний карман брюк.

— Вот, держи.

Ализа раскрыла паспорт и побледнела.

— Сколько тебе лет? — спросила она тихо.

— Двадцать девять.

— Погляди-ка, какой здесь стоит год рождения.

Он посчитал. Получилось, что ему теперь тридцать пять.

— Ничего не понимаю, — пробормотал он.

— Видимо, ошибка, — сказала Ализа. — Тебе и на вид не больше двадцати девяти.

— Но до сих пор мне никто не давал больше двадцати одного.

— Надеюсь, это как-нибудь обойдется, — сказала Ализа.

— У тебя красивые волосы, — сказал Николя. — Пошли к Хлое.

— Что же здесь все-таки происходит?.. — задумчиво проговорила Ализа.

— О, все дело в этой болезни. Она нас всех потрясла. Как только Хлоя выздоровеет, я снова помолодею.

Хлоя лежала на кровати в лиловой шелковой пижаме и длинном стеганом халате из бежевого атласа с оранжевым отливом. Вокруг стояло много цветов, главным образом орхидей и роз, но были также и гортензии, гвоздики, камелии, длинные ветки цветущих персиков и миндаля и целые охапки жасмина. Грудь ее была открыта, и под правым соском на янтарной коже отчетливо виднелся синий венчик. Скулы ее чуть порозовели, глаза горели сухим блеском, и легкие, шелковые нити волос казались наэлектризованными.

— Укройся, ты простудишься! — воскликнула Ализа.

— Нет, — пробормотала Хлоя. — Так надо. Это лечение.

— Какие красивые цветы! Колен небось разорится на цветах, — пошутила Ализа, чтобы рассмешить Хлою.

— Да, — прошептала Хлоя и жалко улыбнулась. — Он ищет работу, поэтому его сейчас нет дома.

— Почему ты говоришь так тихо? — спросила Ализа.

— Я хочу пить, — беззвучно прошептала Хлоя.

— Ты в самом деле пьешь только две чайные ложки в день?

— Да, — вздохнула Хлоя.

Ализа наклонилась и поцеловала ее.

— Ты скоро поправишься.

— Да. Завтра Николя увозит меня отсюда.

— А Колен? — спросила Ализа.

— Он остается. Ему придется работать. Мой бедный Колен!.. У него нет больше инфлянков…

— Почему?

— Из-за цветов…

— Она растет? — спросила Ализа.

— Нимфея? — совсем тихо переспросила Хлоя. — Нет, мне кажется, она засыхает.

— Значит, все хорошо?

— Да, — сказала Хлоя. — Но мне так хочется пить.

— Почему ты не зажигаешь свет? Здесь очень темно.

— Это длится уже некоторое время. Да, уже некоторое время, и тут ничего не поделаешь. Вот попробуй сама. Зажги…

Ализа повернула выключатель, и вокруг лампы вспыхнул тусклый ореол света.

— Лампы умирают, — сказала Хлоя. — И стены уменьшаются. И вот это окно тоже…

— Правда? — спросила Ализа.

— Погляди.

От огромного окна, занимавшего прежде всю стену, остались всего два узких проема с закругленными углами. А между ними выросло некое подобие стены, преграждавшее путь солнечным лучам. Потолок заметно опустился, а антресоли, на которых стояла кровать Колена и Хлои, теперь едва возвышалась над уровнем пола.