Борис Виан - Пена дней

Исида открыла им дверь. На ней было красное платье, и она улыбнулась Николя. Шик и Ализа их уже ждали. Исида поцеловала Хлою, а потом все стали целовать друг друга, на что ушло несколько минут.

— Ты отлично выглядишь, дорогая, — сказала Исида Хлое. — Я боялась, что ты хвораешь, но твой вид меня успокаивает.

— Мне сейчас лучше. Николя и Колен хорошо за мной ухаживали.

— Как поживают ваши кузины? — спросил Николя.

Исида покраснела до корней волос.

— Они чуть ли не каждый день справляются, не приехали ли вы.

— Прелестные девочки, — сказал Николя, не глядя на Исиду, — но вы куда решительней.

— Да… — сказала Исида.

— Ну, а ваше путешествие? — спросил Шик.

— Нормально, — ответил Колен. — Сперва, правда, дорога была плохая, но потом все наладилось.

— Кроме снега, — сказала Хлоя и прижала ладонь к груди.

— Куда пойдем? — спросила Ализа.

— Если хотите, я могу вам вкратце пересказать лекцию Партра, — предложил Шик.

— Ты много его книг купил, пока нас не было? — спросил Колен.

— Да нет, — сказал Шик.

— А как твоя работа?

— Нормально. Я нашел парня, который меня замещает, когда мне надо куда-нибудь смотаться.

— Задаром?

— Ну, почти что… Может, сразу пойдем на каток?

— Нет, сперва покупки, — сказала Хлоя. — Но если мужчины хотят кататься на коньках…

— Это мысль! — воскликнул Колен.

— Я провожу их, мне тоже надо кое-что купить, — сказал Николя.

— Вот и прекрасно! — обрадовалась Исида. — Пошли поскорей, чтобы и мы успели покататься.

Колен и Шик катались уже около часа, и народу на льду становилось все больше. Всегда одни и те же лица: те же мальчики, те же девочки, и, как всегда, они то и дело падали, и тут же появлялись уборщики со своими фанерными скребками. Служитель поставил на проигрыватель пластинку, которую завсегдатаи уже несколько недель как выучили наизусть. Потом он перевернул ее на другую сторону, и все наперед знали, что они сейчас услышат, потому что все это давно стало неким ритуалом, но музыка вдруг умолкла, и из всех динамиков, кроме одного непокорного, который по-прежнему транслировал шлягер, раздался глухой, как из подземелья, голос. Голос этот просил господина Колена подойти к контролеру, потому что его вызывают к телефону.

— Кто это может быть? — удивился Колен. Он бросился к выходу.

Шик едва поспевал за ним — выскочил на прорезиненную дорожку, обогнул бар и вбежал в проходную будку, где был микрофон. Дежурный служитель смахивал в это время тростниковой щеточкой заусенцы со звуковых дорожек, которые всегда образуются на заигранных пластинках.

— Алло! — крикнул Колен в трубку. Он молча слушал.

Шик увидел, как Колен, сперва лишь удивленный, вдруг разом побледнел.

— Что случилось? — спросил Шик.

Колен знаком велел ему замолчать.

— Я сейчас, — сказал он в трубку и положил ее на рычаг.

Стены проходной будки так стремительно сдвигались, что он едва успел выбраться наружу, не то его бы расплющило. Он бежал, не сняв коньков, и ноги его вихляли из стороны в сторону. Шик не отставал ни на шаг.

— Откройте мою кабину, — крикнул Колен служителю. — Скорей! Номер триста девять.

— И мою, — добавил Шик. — Номер триста одиннадцать.

Служитель лениво поплелся за ними. Колен обернулся, увидел, что служитель отстал метров на шесть, и, еле сдерживаясь, подождал, пока тот не подойдет поближе. Тогда он, озверев, с размаху нанес ему удар коньком в подбородок, и голова служителя, оторвавшись, угодила прямо в воздухозаборное отверстие вентиляционной системы, обслуживающей холодильную установку. Колен выхватил ключи, которые покойник с отсутствующим лицом все еще сжимал в руке, открыл первую попавшуюся кабину, затащил туда труп, плюнул на него и опрометью кинулся к номеру триста девять. Шик затворил дверь кабины, которую Колен даже не потрудился прикрыть.

— Что случилось? — спросил он, едва переводя дух.

Колен уже успел снять коньки и надеть ботинки.

— Хлоя… — сказал Колен, — заболела.

— Серьезно?

— Не знаю. У нее был обморок. — Колен оделся и побежал.

— Ты куда? — крикнул ему вслед Шик.

— Домой! — крикнул в ответ Колен и застучал каблуками по гулкой бетонной лестнице.

На другом конце катка рабочие холодильной установки, задыхаясь, с трудом выползали на свежий воздух: вентиляция вышла из строя, и они, обессилев, падали, как подкошенные, вокруг ледяного поля.

Шик застыл в оцепенении, сжимая в руке конек, и глядел в ту сторону, где только что исчез Колен. Из-под двери кабины номер сто двадцать восемь медленно сочилась тоненькая струйка пенистой крови, и этот красный сироп стекал на лед тяжелыми дымящимися каплями.