Борис Виан - Пена дней

— Не сомневаюсь! — сказала Исида. — Что это, Шик?

Шик как раз снимал крышку со стоящего рядом с ним большого черного прибора.

— Фонограф, — ответил он. — Я приобрел его ради этой лекции.

— Колоссально! — воскликнула Исида. — Значит, сейчас можно и не слушать…

— Конечно… А дома хоть всю ночь напролет слушай. Но мы не будем этого делать, чтобы не заиграть пластинки. Прежде я должен сделать копии. Пожалуй, я даже закажу у фирмы «Крик владельца» {44} 44 «Крик владельца». — Пародируется название фирмы по выпуску звукозаписывающей аппаратуры «Голос хозяина». серию этих пластинок. Для продажи.

— Этот ящик влетел вам небось в копеечку, — сказала Исида.

— Какое это имеет значение! — ответил Шик.

Ализа вздохнула. Вздох ее был таким легким, что услышала его только она одна… Да и то едва ли.

— Все! Он начинает!.. — воскликнул Шик. — Я положил свой микрофон рядом с микрофонами радиостудии. Они его не заметят.

Жан-Соль начал говорить. Сперва ничего, кроме щелканья затворов, не было слышно. Фотографы, кинорепортеры просто удержу не знали. Потом один из них был сбит с ног отдачей своей камеры, и тут поднялось невесть что. Озверелые коллеги набросились на несчастного и принялись осыпать его порошком магния. Ослепительно вспыхнув, он ко всеобщему ликованию исчез навсегда, а полицейские отправили в тюрьму всех остальных репортеров.

— Прекрасно! — Шик ликовал. — Теперь я один буду обладать этой записью!

Публика, которая поначалу вела себя более или менее спокойно, начала волноваться и все громче проявляла свое восхищение Партром, отзываясь восторженными воплями и аплодисментами буквально на каждое его слово. И это несколько затрудняло понимание того, что он говорил.

— А вы и не пытайтесь во все это вникнуть, — сказал Шик. — Мы потом послушаем на свободе запись.

— Тем более что здесь все равно ничего не слышно, — подхватила Исида. — Он тих как мышка. Кстати, у вас нет известий от Хлои?

— Я получила от нее письмо, — ответила Ализа.

— Они уже приехали?

— Да, им все-таки удалось уехать. Но они собираются вернуться раньше, чем думали, потому что Хлоя чувствует себя не очень хорошо, — сказала Ализа.

— А Николя? — спросила Исида.

— С ним все в порядке. Хлоя пишет, что он вел себя просто ужасно с дочерьми всех хозяев гостиниц, где они останавливались.

— Николя — отличный парень, — сказала Исида. — Не понимаю, почему он работает поваром.

— Это действительно странно, — сказал Шик.

— А что такого? Это куда лучше, чем коллекционировать Партра, — сказала Ализа и ущипнула Шика за ухо.

— Надеюсь, у Хлои ничего серьезного? — спросила Исида.

— Она не пишет, чем больна, но жалуется, что у нее ноет грудь, — ответила Ализа.

— Хлоя такая красивая! Невозможно себе представить, что она захворала.

— Ой, — прошептал Шик. — Смотрите, смотрите!..

Часть застекленного потолка приоткрылась, и по периметру образовавшегося проема появились чьи-то головы. Оказывается, отважные поклонники Партра забрались на крышу и успешно провели задуманную операцию. Но на этих смельчаков наседали сзади такие же смельчаки, и, чтобы удержаться, первым смельчакам пришлось изо всех сил вцепиться в края рамы.

— Их можно понять, — сказал Шик. — Лекция совершенно выдающаяся.

Партр вышел из-за стола и продемонстрировал слушателям муляжи различных типов блевотины. Самая прекрасная из них — непереваренное яблоко в красном вине — имела огромный успех. Шум стоял такой, что даже за занавесом, там, где сидели Ализа, Исида и Шик, стало уже почти невозможно разговаривать.

— Когда же они приезжают? — спросила Исида.

— Завтра или послезавтра, — ответила Ализа.

— Мы их так давно не видели!.. — сказала Исида.

— Да, — подхватила Ализа, — со дня их свадьбы…

— Что и говорить, свадьба удалась на славу! — воскликнула Исида.

— Еще бы! — сказал Шик. — Ведь именно в тот вечер Николя проводил тебя домой…

К счастью, в этот миг весь потолок обрушился, завалив зал, и это избавило Исиду от необходимости что-либо уточнять. Вихрем взметнулась битая штукатурка. Выбеленные известкой фигуры метались, спотыкались и падали среди обвалившихся кусков бетона, задыхаясь в ядовитом тяжелом облаке пыли, нависшем над обломками. Партр перестал читать, он хохотал от души и хлопал себя по ляжкам, радуясь, что столько людей втянуто в это светопреставление. Но все же и он поперхнулся пылью и ужасно закашлялся.

Шик лихорадочно нажимал на кнопки аппарата. Из фонографа выбился какой-то зеленоватый всполох, шустро пополз по паркету и скрылся в щели. За ним — второй и третий. Шик вырубил ток как раз вовремя, чтобы не успела вылезти омерзительного вида многоножка.