Поль Констан - Мед и лед

Марта и Розарио заставили меня мечтать о путешествии, которое я могла бы совершить в их компании. В этом отчаянном бегстве я бы открыла для себя Америку, о которой мечтала. Если бы я встретилась с ними во время их «карательной экспедиции», я бы уселась на заднее сиденье их джипа, положив локти на спинки их кресел, вжавшись коленями в пространство между ними и превратившись с ними в единое целое. Продолжая их слушать, я бы не сводила глаз с дороги, стараясь запомнить каждую мелочь, ухватить все вокруг, даже то, что от меня попытались бы скрыть. Я бы выходила из машины лишь на заправках, которые знала уже очень хорошо, так как каждый день мы посещали заправку в Нэгз Хед. На автозаправках можно жить, есть, спать, умываться. Запах бензина и масла меня не беспокоит.

Ночью я спала бы, свернувшись калачиком на заднем сиденье, и ни за что не испугалась бы, если бы какой-нибудь полицейский ранним утром заглянул вовнутрь через стекло. Для меня было бы удивительно, если бы среди незнакомых пейзажей и нескончаемых дорог невесть откуда взявшаяся дикая индейка в своем неуклюжем и тяжелом полете вдруг разбилась о лобовое стекло. Она бы повредила капот и оставила вмятину, которую Марта с Розарио не стали бы выправлять.

На обочинах я разглядывала бы всякую живность, которую дорога заставляет возвращаться в лес и по которой можно судить о дикой фауне: раздавленный енот, парализованная жаба, козодои с мокрыми глазами. Возможно, под прикрытием несчастных случаев происходит массовое убийство ланей и кабанов, когда их рыжие и черные туши давят и полосуют бамперы грузовиков. А вон там дальше, в просеке строевого леса, виднеется большая серая надменная цапля с длинным хохолком, сбившимся назад, как шевелюра на ветру.

Конечно, я бы хотела увидеть Сьюзан, Дженет, мать Кэндис, которые тоже часть этой истории и которых я, не будучи с ними знакома, была вынуждена додумывать. Я охотно наблюдала бы за сыном Дженет во время его «похищения». Взяв его за руку, я бы получила другой конец ниточки истории Дэвида и рассказала бы ее уже иначе. Но я встретила Марту и Розарио в конце их приключений, на исходе поездки, на финишной прямой. И они могли предложить мне лишь то, что оставалось у них от Америки: три недели в мотеле на пляже, перерытом ураганом, да это влажное и душное бабье лето.

— Боже, — сказала Розарио, — а мы ведь вас даже никуда и не вывезли.

— Тут недалеко, — заметила Марта, вопросительно глядя на Розарио, — есть одно озеро, куда слетаются на зиму лебеди. Они ведь скоро прилетят, да?

— Тысячи лебедей, — подхватила Розарио, — их белые перья устилают поверхность озера, словно каток. Я всегда приезжала туда из Норфолка на День Благодарения. Тысячи лебедей, взлетающих с таким шумом, словно началась буря, а их перья кружатся словно снег.

Они обещали мне тысячи лебедей. Розарио уже подарила мне миллионы свиней, а Марта — сотни акул. Кроме того, я уже насмотрелась на огромных, как бульдоги, чаек и пеликанов, эскадрильями пересекавших пляж. Вместо восторга, который я должна была бы испытать, я почувствовала какую-то горечь, словно они хотели посмеяться надо мной. Свиньи — в это я еще верила, акулы — ну, допустим, но лебеди… эта история была слишком красивой, чтобы попасться на крючок. Однажды в Квебеке мне уже обещали показать гусей, которые, как утверждали, по весне возвращаются на мыс Турмант. Сколько мне потребовалось усилий, чтобы убедить своих хозяев отвезти меня в одно из воскресений на мыс Турмант! Всё было готово к грандиозному спектаклю: стоянки для машин на краю унылого берега, лужайки, на которых росли корешки — любимое лакомство гусей, — шалаши для отдыха, гусиный музей, образцовая ферма. Там было всё, за исключением гусей. Наверное, теперь, когда мне предложили посмотреть на лебедей, то чувство разочарования, которое я испытала, не увидев ни одного гуся на мысе Турмант, выплеснулось через край. Я расплакалась:

— Нет, не видать мне лебедей!

Увидеть лебедей — значит поверить в освобождение Дэвида до Дня Благодарения. Я не верила в лебедей, я не верила в освобождение Дэвида.

Моя печаль их удивила. Они окружили меня, успокаивая с тем же участием, как и тогда, когда я заплыла слишком далеко. Они приговаривали:

— Конечно же, вы увидите лебедей в День Благодарения.

Они обещали.

За два дня до даты казни мы с Мартой возвращались из нашего ежедневного похода на заправку. Розарио уже поджидала нас у мотеля. Она следила, как мы продвигаемся по пляжу, увязая в песке. Ее неподвижность меня встревожила. Она держалась прямо, высоко подняв подбородок, с решительным лицом, победно выставив грудь вперед, словно противостоя буре. Когда мы подошли достаточно близко, то ее лицо показалось мне гладким и отдохнувшим, даже красивым. Она медленно подняла руку и показала пальцами символ победы. Радость сияла в ее глазах. Она сжала Марту в объятьях. Марта вскрикнула от счастья.