Кейт Мортон - Далекие часы

Мама молча взяла стаканчик, поймав указательным пальцем каплю, которая катилась по его боку. Она держала теплый стаканчик обеими руками, но не пила. Я сидела рядом и ни о чем не думала. Старалась ни о чем не думать, пока мой мозг отчаянно работал, удивляясь, отчего у меня так мало воспоминаний о папе. Настоящих воспоминаний, а не украденных из фотографий и семейных историй.

— Я разозлилась на него, — вдруг произнесла мама. — Повысила голос. Я приготовила жаркое и выложила на стол, чтобы резать, оно остывало, и я рассудила: ну и поделом ему, пускай ест холодный ужин. Я собиралась сходить за ним, но плохо себя чувствовала и устала от бесполезных окриков. Я решила: посмотрим, как тебе понравится холодное жаркое. — Мама закусила губу, как поступают люди, когда слезы мешают говорить, и они надеются скрыть этот факт. — Он опять весь день провел на чердаке, таскал вниз коробки, завалил всю прихожую… одному богу известно, как теперь убирать их на место, ведь он будет не в состоянии… — Она невидяще посмотрела на чай. — Он пошел в ванную освежиться перед ужином, там все и случилось. Я нашла его на полу рядом с ванной, там же, где ты потеряла сознание в детстве. Он мыл руки, они все были в мыле.

Повисла пауза, и мне нестерпимо захотелось заполнить ее. В беседе есть нечто утешительное; ее упорядоченный узор обеспечивает связь с реальным миром: ничего ужасного или неожиданного просто не может произойти, пока ведется рациональный обмен репликами.

— И ты вызвала скорую помощь, — подсказала я тоном воспитательницы детского сада.

— Она приехала быстро; повезло. Я опустилась рядом с ним и смывала мыло, а потом они словно выросли из-под земли. Двое, мужчина и женщина. Они сделали искусственное дыхание и непрямой массаж сердца, и еще использовали одно из этих электрошоковых устройств.

— Дефибриллятор, — уточнила я.

— И они ему что-то дали, какое-то лекарство, растворяющее сгустки. — Мать разглядывала свои ладони. — На нем все еще была рубашка, и я, помнится, подумала, что надо сходить принести ему чистую.

Она покачала головой. С сожалением, что не принесла, или с изумлением, что ее посетила подобная мысль, когда ее муж лежал на полу без сознания? Хотя тогда это было уже неважно, да и кто я такая, чтобы судить? Нет-нет, я прекрасно понимала, что была бы рядом и помогла, если бы не крутилась вокруг тети Риты, выведывая истории о мамином прошлом.

Врач шел в нашу сторону по коридору, и мама переплела пальцы. Я привстала, но он не замедлил шаг, промчался через зал ожидания и исчез за другой дверью.

— Уже недолго, мама.

Мои слова съежились под бременем, ведь прощения я так и не попросила, и я ощутила себя совершенно беспомощной.

Со свадьбы мамы и папы сохранилась всего одна фотография. Наверное, есть и другие, собирают пыль в каком-нибудь забытом белом альбоме, но я знаю всего один снимок, который пережил минувшие годы.

На снимке их только двое, это не типичная свадебная фотография, на которой семьи невесты и жениха выстроились двумя крыльями, охватывая пару в середине; разномастными крыльями, отчего кажется, что эта химера никогда не взлетит. На этом снимке их несовместимые семьи куда-то исчезли, они остались вдвоем, и кажется, будто мама смотрит в лицо отцу с восхищением. Как будто он светится, да так и есть: вероятно, эффект старых ламп, которые в те времена использовали фотографы.

И он такой невероятно юный, они оба; его волосы пока еще на месте, растут себе на макушке, и ничто не предвещает того, что это не навсегда. Ничто не предвещает, что он обретет и потеряет сына; что его будущая дочь будет приводить его в замешательство, а жена научится его игнорировать, что однажды его сердце запнется, и его отвезут в больницу в машине скорой помощи, и эта самая жена будет сидеть в зале ожидания с дочерью, которую он не в состоянии понять, и ожидать, когда он очнется.

Ничего этого на фото нет, даже намеком. Этот снимок — застывшее мгновение; неведомое будущее еще впереди, как и должно быть. Но в то же время будущее есть на фотографии или, по крайней мере, его вариант. Оно таится в их глазах, в особенности в ее глазах. Фотографу удалось запечатлеть нечто большее, чем двух молодых людей в день свадьбы; он запечатлел порог, через который переступают, океанскую волну в последний миг перед тем, как она превращается в иену и разбивается о берег. И молодая женщина, моя мама, видит больше, чем просто молодого мужчину рядом, чем своего возлюбленного — она видит всю их будущую жизнь, простирающуюся впереди…