Кейт Мортон - Далекие часы

Том тоже улыбнулся, потому что отчасти она угадала, но тут же посерьезнел, потому что в главном ошиблась. Он собирался жениться на Юнипер Блайт, она не была его зазнобой. Зазноба — это девушка, с которой парень встречается во время отпусков, хорошенькая особа с надутыми губками, стройными ножками и пустыми обещаниями в письмах на фронт; любительница джина, танцулек и обжиманий в темноте.

Юнипер Блайт была совсем другой. Она станет его женой, он станет ее мужем; но Том знал, хоть и хватался за абсолютные ценности, что она никогда не будет принадлежать ему одному. Китс встречал женщин, подобных Юнипер. Когда он писал о деве на лугу, что шла навстречу с гор, о цветах в ее кудрях, летящем шаге и блестящем диком взоре, [56] Китс Дж. La Belle Dame sans Merci (перевод В. Левика). он, верно, описывал Юнипер Блайт.

Соседка ожидала ответа. Том улыбнулся и произнес:

— Невеста.

Он насладился звучащим в слове обещанием надежности и в то же время поморщился от его неуместности.

— Ну надо же. Как мило. До чего приятно слышать хорошие новости в такие времена. Здесь, у нас познакомились?

— Нет… То есть да, но не по-настоящему. Мы встретились в Лондоне.

— В Лондоне. — Она одобрительно улыбнулась. — Иногда я навещаю там подругу, и когда в последний раз сошла с поезда на Чаринг-Кросс… — Она покачала головой. — Храбрый старый Лондон. Просто ужас, что с ним случилось. С вами и вашими родными все в порядке?

— Нам везет. Пока что.

— Долго сюда добирались?

— Выехал в двенадцать минут десятого утра. И попал в комедию ошибок.

Дама вздохнула.

— То встанут, то поедут. Толпы народу. Проверка документов… и все же вы здесь. Почти в конце путешествия. Погода, правда, подкачала. Надеюсь, вы захватили зонтик.

Не захватил; но он кивнул, улыбнулся и вернулся к своим мыслям.

Саффи взяла писательский дневник в хорошую гостиную. В других комнатах в этот вечер не топили камин, и, несмотря ни на что, изящное убранство комнаты по-прежнему доставляло ей скромное удовольствие. Она не любила огороженных пространств, и потому предпочла стол креслам. Убрала один из приборов. Аккуратно, стараясь не потревожить оставшихся трех… безумие, конечно, она это понимала, но крошечная ее часть продолжала цепляться за надежду, что сегодня они поужинают, все вчетвером. Она налила себе еще виски, села и раскрыла тетрадь на последней странице; внимательно прочла ее, освежая в памяти историю трагической любви Адели. Вздохнула, когда тайный мир ее книги приветственно распахнул объятия.

Оглушительный раскат грома заставил Саффи подпрыгнуть и напомнил, что она собиралась переписать сцену, в которой Уильям разорвал помолвку с Аделью.

Бедная, милая Адель. Ну конечно, ее мир рухнет во время грозы, когда сами небеса словно раскалываются на части! Все правильно. Все трагические моменты в жизни должны быть подчеркнуты разгулом стихий.

Гроза могла бы разразиться, но не разразилась, когда Мэтью разорвал помолвку с Саффи. Они сидели бок о бок на диванчике в библиотеке рядом с застекленными дверями, и солнце струилось им на колени. Прошло двенадцать месяцев после кошмарной поездки в Лондон, премьеры пьесы, темного театра, отвратительного чудовища, которое вылезло из рва и взобралось по стене, стеная от невыносимой боли… Саффи как раз налила две чашечки чая, когда Мэтью заговорил:

— Думаю, нам следует освободить друг друга от обязательств.

— Освободить?.. Но я не… — Она моргнула. — Ты больше не любишь меня?

— Я всегда буду любить тебя, Саффи.

— Тогда… почему?

Она переоделась в сапфировое платье, когда стало известно, что он придет. Это было ее лучшее платье; она носила его в Лондоне; ей хотелось, чтобы Мэтью восхищался ею, желал ее, пылал страстью, как в тот день у озера. Она почувствовала себя глупо.

— Почему? — выдохнула она, презирая слабость в своем голосе.

— Мы не можем пожениться; ты знаешь это не хуже меня. Как мы можем жить как муж и жена, если ты отказываешься покидать эти стены?

— Не отказываюсь; я не отказываюсь, я мечтаю уехать…

— Тогда поехали, поехали сейчас же…

— Я не могу… — Саффи поднялась. — Я же объясняла тебе.

И тогда с ним произошла перемена, горечь исказила его черты.

— Ну конечно не можешь. Если бы ты любила меня, ты бы поехала. Села в мой автомобиль, и мы бы умчались из этого жуткого, затхлого места. — Мэтью вскочил на ноги. — Поехали, Саффи! — В его лице не осталось и тени обиды. Он указал шляпой на начало подъездной дорожки, где находился его автомобиль. — Поехали. Давай уедем сейчас же, ты и я.