Стивен Чбоски - Хорошо быть тихоней

В плане интима тоже все как-то странно. Получается, что после того первого раза мы действуем по одной и той же схеме, только без камина и без Билли Холидей, потому что все происходит в машине и довольно торопливо. Может, так и полагается, но как-то это неправильно.

Моя сестра сообщила своему бывшему, что беременность оказалась ложной тревогой, а сама принялась читать книги по женской психологии; ее бывший пожелал начать все сначала, но она сказала «нет».

Короче, посоветовался я с сестрой насчет Мэри-Элизабет (обойдя тему секса), потому что ожидал от нее непредвзятого мнения, тем более что ужином она тогда «проманкировала». Сестра сказала, что Мэри-Элизабет страдает заниженной самооценкой, но я напомнил, что она точно так же высказалась насчет Сэм, когда та в ноябре стала встречаться с Крейгом, но Сэм и Мэри-Элизабет — это небо и земля. Куда ни кинь, всюду низкая самооценка, так, что ли?

Сестра попыталась прояснить этот вопрос. Сказала, что Мэри-Элизабет, приобщая меня к шедеврам, стремится занять «главенствующее положение», которое требуется ей для обретения уверенности в себе. Еще она добавила, что люди, которые хотят непременно доминировать в любой ситуации, просто боятся, что иначе не смогут достичь своей цели.

Не знаю, так ли это, но я, конечно, приуныл. Не из-за Мэри-Элизабет. И даже не из-за себя. А вообще. Мне пришло в голову, что я совершенно не знаю, кто такая Мэри-Элизабет. Не хочу сказать, что она меня обманывает, но просто она слишком сильно изменилась по сравнению с тем, какой была в начале нашего знакомства, а если в начале нашего знакомства она не была сама собой, то могла бы теперь об этом сказать открытым текстом. А может, она какой была, такой и осталась, просто я чего-то не понял. Ну не хочу я, чтобы Мэри-Элизабет надо мной доминировала.

Я спросил сестру, как мне быть, и она сказала, что лучше всего честно признаться в своих чувствах. Кстати, мой психиатр советует то же самое. А под конец я и вовсе затосковал: мне пришло в голову, что Мэри-Элизабет тоже поначалу видела меня совсем другим. А я, когда помалкиваю о том, насколько тягомотно ее слушать, не имея возможности вставить слово, все равно что иду на обман. Но я по совету Сэм все время старался проявлять мягкость. Не знаю, где я допустил ошибку.

Хотел посоветоваться с братом, набрал его номер, но сосед по комнате сказал, что мой брат с головой ушел в учебу, и я решил ничего ему не передавать, чтобы не отвлекать от занятий. Единственное, что я себе позволил, — это отправить ему сочинение по «Уолдену», чтобы он упомянул его своей девушке. Пусть прочтут когда-нибудь потом, на досуге, а после мы все вместе его обсудим, и я, если получится, спрошу их обоих, как мне быть с Мэри-Элизабет, поскольку у них, судя по всему, есть немалый опыт и понимание того, как строятся отношения. Но даже если нам не предоставится возможности поговорить по душам, я все равно буду рад знакомству с его девушкой. Хотя бы телефонному. Как-то раз она мелькнула на видеозаписи одного из футбольных матчей моего брата, но это совсем не то. Притом что она очень красивая. Но без изюминки. Не знаю, зачем я все это рассказываю. Пусть бы Мэри-Элизабет хоть раз задала мне человеческий вопрос, вместо того чтобы говорить «Что новенького?».

Счастливо.

Чарли

Дорогой друг!

Я тут натворил таких дел. Серьезно. До чего мне сейчас паршиво. Патрик советует до поры до времени залечь на дно.

Началось все в понедельник. Мэри-Элизабет притащила в школу сборник стихов знаменитого поэта э. э. каммингса. [21] Эдвард Эстлин Каммингс (1894–1962) — американский поэт-модернист, художник, драматург, прославившийся радикальными экспериментами с поэтической формой. Здесь имеется в виду стихотворение, известное под названием «Small Hands» («Маленькие руки»), из сборника «W» [ «ViVa»] (1931), которое цитировалось героиней Барбары Херши в фильме Вуди Аллена «Ханна и ее сестры» (1986). А предыстория была такова: она посмотрела фильм, где речь шла о том стихотворении, в котором женские руки сравниваются с цветами и дождем. На нее это произвело такое впечатление, что она побежала и купила книгу. Прочла запоем, и не один раз, а потом решила, что и мне следует иметь этот сборник. Только не зачитанный, а новый.

Целый день она требовала, чтобы я всем показывал эту книгу.

Понятное дело, нужно быть благодарным, когда о тебе проявляют заботу. Но никакой благодарности я не чувствовал. Абсолютно никакой. Не пойми превратно. Я изображал благодарность. Делал вид. Если честно, терпение у меня было на пределе. Отдай она мне свою зачитанную книжку, я бы, возможно, реагировал иначе. Или пусть бы переписала для меня от руки свое любимое стихотворение, вот и все. Или хотя бы пусть не заставляла меня тыкать в нос этой книжкой каждому встречному и поперечному.