Хелен Девитт - Последний самурай

Он сел в такси, и оно уехало.

Я представления не имел куда.

Спутник Сегети смотрел вслед. Я подбежал и просипел:

Простите! Мне велели кое-что доставить мистеру Сегети, а я его пропустил — вы не знаете, куда он едет?

Без понятия. В «Каприс» он больше не ходит; попробуй в «Куальино». В бридж играешь?

Нет. А «Куальино» — это где?

О боже всемогущий, ты же не… слушай, у него поганое настроение, уж не знаю, что там с ним, и, если он с кем-то встречается, лучше тебе не врываться. Может, в клубе оставишь?

«Куальино» — это где?

Тебе не поздновато по улицам шастать?

«Куальино» — это где?

Его там, скорее всего, и нет.

Тогда можно и сказать, где это.

Ну да, в общем, Бери-стрит, раз тебе так уж надо.

Где это?

За много миль отсюда.

Я вернулся на «Грин-парк». Через час подземка закроется. Он, наверное, опять уедет на такси, а я не смогу проследить, у меня с собой только проездной и один фунт. Но мало ли, вдруг что подвернется.

Я спросил в справочной, где Бери-стрит, и в окошке мне сказали, что за углом. Я посмотрел на карту — ну да, за углом, минут десять пешком от Хаф-Мун. Поедет человек на такое расстояние на такси? Но других зацепок у меня не было, и я пошел вверх по Пикадилли, вниз по Сент-Джеймс-стрит, потом на Бери-стрит и посмотрел на «Куальино», но снаружи почти ничего не разглядеть. Непонятно, есть ли внутри кто-нибудь в белом костюме.

Я сел на порог через дорогу и попытался почитать «Физику твердого тела», но света не хватало. Тогда я стал повторять 1-ю песнь «Илиады». Хочу выучить целиком — мало ли, вдруг меня однажды бросят в тюрьму.

Люди входили в «Куальино» и выходили. Я дочитал 1-ю песнь «Илиады»; на часах всего 0:30. Пара человек подошли и спросили, все ли со мной хорошо. Я сказал да. Начал повторять арабские слабые глаголы. Мои любимые — вдвойне и втройне слабые, потому что в императивах они практически схлопываются, но я заставил себя начать с первой хамзы и повторять до конца.

И хорошо, что я так сделал. Прошел час; наверное, решил я, он поехал не сюда. Можно идти домой. Но я добрался до своего самого любимого глагола + решил, что закончу с ним, еще чуть-чуть потяну время. С يــيــي странная штука: это трехбуквенный глагол, в котором все три буквы — йа; такой глагол бывает только II породы, и центральная йа в нем удваивается (к сожалению, это означает, что вместо конечной йа пишется алиф-максура, но идеал недостижим); этот глагол означает «писать букву йа» (Райт) или «писать красивую йа» (Хэйвуд и Нахмад)! Это ведь лучший глагол в языке, а Вер даже в словарь его не вставил! Райт, вы не поверите, упоминает его, лишь говоря, что обсуждать его не будет, поскольку это редкий глагол! А Блашер вообще его не упоминает! Только Хэйвуд / Нахмад пристойно его осветили, но даже они не приводят императив. Правда, они приводят юссив йуйаййи видимо, это значит, что императив будет йаййи. В общем, я сидел перед «Куальино», бубня себе под нос йаййа йаййат йаййайта йаййайти йаййайту, и решил, что, если он не выйдет, я из спортивного интереса доберусь до IX породы (которую Блашер называет nettement absurde [136] Откровенно абсурдной (фр.). ) + может, XI породы, которая усиленная IX + предположительно абсурдность ее зашкаливает. IX — цвета + уродство + XI, значит, чернейший черный и белейший белый. Художнику понравилось бы. Сделал бы серию «Допустим, IX = XI». «Допустим, цвет = уродство». Ладно, проехали.

В общем, я добрался до йуйаййи и уже думал было перейти к ихмарра быть красным ихмаарра быть кроваво-красным, но тут из «Куальино» вышел Сегети с женщиной.

Она сказала:

Ну конечно, я тебя подброшу.

Он сказал:

Ты ангел.

Она сказала:

Да ну, глупости. Только объясни, как ехать, я вечно блуждаю в этих переулках.

Я затаил дыхание, а он сказал:

Слоун-стрит знаешь?

Она сказала:

Конечно.

Они шли по улице прочь от Пикадилли. Я пошел по другой стороне, а он сказал:

Ну вот, оттуда на Понт-стрит, потом четвертый поворот налево — там все просто.

Я сказал: ЭВРИКА!

Я сказал: Слоун-стрит, Понт-стрит, четвертый налево. Слоун-стрит, Понт-стрит, четвертый налево. Слоун-стрит, Понт-стрит, четвертый налево.

Она сказала:

Ну, как-нибудь доберемся.

Я дошел за ними до «Национальной парковки». Подождал у входа, посмотрел, как выезжает ее темно-синий «сааб». И зашагал к Найтсбриджу. Шансы невелики, но я подумал, может, она не просто его подбросит, а зайдет в дом, и тогда, если долго подождать, я, может, увижу, откуда она выходит.