Хелен Девитт - Последний самурай

Зарабатывал он, ясное дело, не этим.

Родители Сегети, рьяные игроки, в детстве обучили его играть в бридж. Мать его была египтянка, отец венгр. Они были богаты, но маниакально азартны и жили в вечной неопределенности и возбуждении.

Когда могли себе позволить, а зачастую и когда не могли, жили они в шикарных отелях. Прибыв в отель, они тотчас требовали в номер рояль, дабы мать Сегети, прерывая игру в рулетку, играла Брамса. Они обильно заказывали обслуживание в номер. Иногда Сегети не видел родителей сутками подряд; иногда они не выходили из отеля неделю — просыпались, шли играть, уходили от столов и ложились в постель.

Мать его носила только дизайнерские наряды. Как-то раз заложила все свои драгоценности, а также одежду. В казино мужчинам полагалось приходить в смокинге; женщин не пускали в брюках. Она надела мужнин галстук-бабочку. У нее не было денег даже на фальшивую бороду. Она остригла волосы, приклеила под носом и пошла в казино играть на деньги, вырученные за одежду. Ее не было два дня.

Наконец она вернулась в номер. Вместо двухдневной щетины у нее были только прядки черных волос, которые уже отклеивались с верхней губы. Черные волосы стояли торчком. Она вошла в номер, — они две недели не решались вызывать обслугу, жили на недоеденных коробках шоколадных конфет и огрызках хлебных палочек, — и кинула на кровать одинокую фишку.

Проиграла, значит? спросил Сегети, и мальчик тоже решил, что она проиграла.

Проиграла, сказала она. Подошла к зеркалу и принялась сдирать усы.

Проиграла, опять проиграла и опять проиграла. А потом выиграла.

Она грудами выгребала банкноты из карманов пиджака и складывала на туалетный столик. Numéro vingt-huit, сказала она, il ne m’a pas tout à fait oubliée [134] Номер двадцать восемь… он меня вовсе не забыл (фр.). . Груды банкнот по 500 франков.

Мне пора в постель, сказала она. Мне нечего надеть.

Я подумал: Проблема не только в деньгах.

Я подумал: Сердце можно и потом продать.

Я подумал: Вот уж я посмотрю, какое у него будет лицо!

Депортация — тяжелая травма, но Сегети проходил это столько раз, что вряд ли она нарушит его привычки. Я знал, что он часто играет в бридж в клубе «Портленд», по Кольцевой доехал до «Бейкер-стрит» и зашел в Мэрилебонскую библиотеку посмотреть клуб в телефонном справочнике. Не стоит отвергать очевидное, и сначала я полистал справочник телефонов частных лиц, но, разумеется, человек, не желавший настырных звонков от глав государств, обычно получающих 99,9 % голосов очарованного народонаселения, не говоря уж о бутанском, американском, французском, немецком, датском и теперь бельгийском посольстве и не упоминая напоследок, хотя они заслуживают большего, Всемирный банк, ООН и ВОЗ, в справочнике не значился. Клуб «Портленд» оказался на Хаф-Мун-стрит, 42.

Я доехал по Юбилейной до «Грин-парка» и дошел до Хаф-Мун-стрит. Времени было 13:30. Я сел на тротуаре напротив клуба «Портленд» и углубился в «Физику твердого тела» Х. М. Розенберга.

Я подумал: Кто знает, ЧТО будет?

Сегети был не просто хроническим дипломатом и игроком, он, по данным разных источников (Сегети / «Сан» / Саддам Хуссейн), крутил десятки, сотни, а то и тысячи романов. Не мог же он помнить их все; какая-нибудь его бывшая вполне могла забеременеть. Может, он примет меня как сына! Может, я буду рассказывать историю про усы и добавлять, что это про мою бабушку.

Люди входили в клуб «Портленд» и выходили, но на Сегети никто не был похож. Около 16:00 к клубу подкатило такси, и из него вышел человек в белом костюме. Сегети.

Миновало шесть часов. Я умирал с голоду. Заставлял себя читать Х. М. Розенберга, «Физику твердого тела». Старался не думать о еде.

Около 23:00 Сегети вышел. С ним был еще один человек. Человек этот говорил: Я просто подумал, если сыграю королем, это вскроет бубны.

Бубны?

Они только бубны не заявили.

Да уж, вздохнул Сегети. Столь удручающе подозрение, что современная игра начисто лишена авантюризма, но как подумаешь о необъяснимом и, очевидно, несокрушимом нежелании типичного игрока заявлять масть при ренонсе или синглете! Не говоря уж о малодушии партнера de nos jours [135] Зд.: нашего времени (фр.). , каковой удовольствуется своей игрой, а не отправляется бороздить неизведанные океаны. Мы живем в эпоху вырождения.

Ты в прошлый раз говорил, что мне надо было сыграть королем.

Правда? Тогда беру свои слова назад. Разумеется, при малейшей возможности надо играть королем. Что толку мяться над своим выходом, если у тебя король в руке. А если кто удивится, скажешь, что, по моей оценке, ход королем — квинтэссенция сильной игры. А вот и мое такси.