Вернер Гайдучек - Современная повесть ГДР

«Несчастный глупец, — думала она, оказавшись на улице. — Считает, что сумел от меня отделаться. Но я все равно дознаюсь, какая опасность нам всем грозит, и разделю ее с ним, даже если это ему и не нравится. Потому что не хочу жить ни секунды дольше моего любимого Добриэля. Хотя он и набитый дурак».

Депутат городской управы Теремин только что закончил прием посетителей и очень устал. Народу набилось пропасть, и каждый пришел со своей бедой. Некоторым он смог помочь, другим советовал потерпеть.

Город плавился от жары, и даже в ратуше, сложенной из старинного кирпича, нечем было дышать. Со вздохом облегчения депутат снял пиджак и расстегнул пуговицы на рубашке. Он очень обрадовался, обнаружив на скамье в коридоре только одного посетителя.

— Входите, прошу, — пригласил он его.

Этим последним посетителем оказался совсем молодой паренек На нем были грубые сапоги на толстой подошве, коричневые вельветовые штаны и черная суконная безрукавка. На голову он нахлобучил старую войлочную шляпу, от полей которой осталось одно воспоминание.

Парень последовал приглашению, уселся перед столом депутата и сказал:

— Здорово, дядюшка.

— Погоди, дай подумать, — ответил депутат. — Ты ведь Ансельм, верно?

Паренек покачал головой и возразил:

— Нет, я не Ансельм.

— Тогда Гуго? — стал гадать Теремин. — Или Эрнст? Тоже нет? Но, кажется, у меня нет других племянников; во всяком случае, больше ни о каком не слышал.

— А я тебе и не племянник, дядюшка, — сказал паренек.

— Но если ты зовешь меня дядюшкой, — с неопровержимой логикой заключил депутат, — значит, должен быть моим племянником.

— А я — племянница, — возразил подросток. — И зовут меня Милена.

— Но что у тебя за вид? Никогда не догадаешься, что перед тобой девушка, — сказал дядя.

— А мне только того и надо, — сказала Милена. — На этом держится весь мой план. Но для его выполнения мне нужно жилье.

— Жилье? — испуганно воскликнул дядя.

— Не бойся, — успокоила его Милена. — Жилье у меня есть…

— Давай все сначала, — приказал дядя.

— …но я оттуда ушла.

— По какой причине?

— Этого потребовал мой друг.

— А почему?

— Не говорит.

— Нехороший он человек, — рассудил дядя.

— Что ты! Наоборот! — возмутилась Милена. — Он самый лучший на свете.

Дядя оттянул большими пальцами подтяжки брюк и звонко щелкнул ими по животу. Только после этого он задал самый главный вопрос:

— А он тебя любит?

— Может, даже слишком, — уклончиво ответила Милена.

— Я, народный депутат, лицо выборное, так что опыта у меня хватает, — сказал Теремин. — Но такое не каждый день услышишь. — И он стал расспрашивать: — Как он с тобой обращается?

— Как-то раз, — начала рассказывать Милена, — я пощекотала ему ухо травинкой, а он и говорит: «Не надо, мой ангел»; а я опять пощекотала, и тогда он сказал: «Дитя мое, хватит»; а когда я в третий раз принялась щекотать, он сказал: «Я правда сержусь».

— Затрудняюсь извлечь из этого что-то определенное, — протянул дядя.

— Так ведь любит он меня или нет, не имеет ровно никакого значения, — заявила Милена тоном, не допускающим возражений. — И важно только одно: я его люблю и никогда любить не перестану.

Тут уж депутат Теремин не нашел что возразить и сдался.

— Раз такое дело, скажи, что от меня требуется? — спросил он.

Тот, кто незримо присутствовал при вышеописанном разговоре в ратуше, вряд ли удивился, увидев, как вскоре после него на конечной остановке трамвая из вагона вышли двое: мокрый от пота толстяк и довольно великовозрастный мальчик, почему-то державший толстяка за руку. Оба двинулись по улице, удаляясь от центра, и подошли к воротам сада.

Каспер спал посреди аллеи.

Но когда посторонние люди остановились у ворот, он почему-то завилял хвостом. Это было странно и удивительно. Но еще удивительнее он поступил, когда пожертвовал сном и поплелся в глубь сада, дабы известить Добриэля об их приходе.

Добриэль появился и прислонился к решетке.

— Вы живете здесь, в саду? — спросил толстяк и вытер пот со лба.

— Да, — кивнул Добриэль.

— И вы — его хозяин? — опять спросил толстяк.

Добриэль ответил:

— Нет, но я о нем забочусь.

— Понятно, понятно, — закивал толстяк. — А я явился к вам как представитель города.

— Так вы — его хозяин? — спросил Добриэль.

— Нет, но я о нем забочусь, — ответил толстяк.

— Понятно, понятно, — как эхо откликнулся Добриэль.