Абдуррахман аш-Шаркави - 19 египетских рассказов

Это туземный квартал, он раскинулся на склоне небольшого холма, дома амфитеатром поднимаются от площади Баб Сидра до горы Наиса.

Сколько раз по утрам ты останавливался на площади, чтобы купить лепешку и кусок сыра, а по вечерам покупал здесь немного требухи. Сколько раз ты, Басюуни, сидел в кофейнях на площади Баб Сидра, медленно попивая чай. И тогда ты мог наблюдать, как продавцы наркотиков, непрестанно появляясь и исчезая, что-то нашептывают на ухо посетителям и, вкрадчиво подсунув им кусочки опиума или гашиша, тотчас выхватывают деньги.

Ты уехал в Александрию еще до 1940 года, чтобы найти работу, полегче той, которая была у тебя в Каире.

Тук-так-так.

Тук-так-так.

О прошлое, полное страданий! Вернись, Басюуни, к тому времени и вспомни, как шипы несчастий разрывали твою жизнь в кровь.

Ты уехал в Александрию, спасаясь от бед, которые одолевали тебя в Каире. А в Каир ты приехал, чтобы уйти от несчастий, преследовавших тебя в аль-Махалла аль-Кубра [12] Крупный текстильный центр в дельте Нила. .

Ты начал работать в аль-Махалла аль-Кубра с единственной надеждой избавиться от мучений, которые ты испытывал, живя со своим братом и его женой.

С самого начала твоя жизнь была мучительной и тягостной.

После смерти отца брат стал твоим опекуном. Его жена обращалась с тобой жестоко.

Ты, наверно, не забыл тот день, когда она натравила на тебя мужа. Брат так избил тебя, что кровь фонтаном хлынула из твоего рта и ты со слезами свалился на пол на подушку. Тогда тебя начали бить за то, что ты запачкал подушку слезами и кровью.

В 1937 году, получив диплом техника, ты сразу же уехал в аль-Махалла аль-Кубра и начал работать в прядильном цеху, получая девять курушей в день.

В семь часов утра фабрика оглашалась тремя гудками, напоминавшими три резких удара бичом, которые, Басюуни, разрывали твое сердце. Как маленькая капля в человеческом море, направляемая какой-то силой, ты вместе с товарищами устремлялся к машинам, которые выматывают здоровье и остаются безучастными к измученным людям, к жалобам на усталость и горе.

Ты работал по двенадцать часов в день — с семи утра до семи вечера. Когда ты чувствовал, что голод скручивает все твое нутро, ты, как и другие товарищи по работе, подходил к баку с водой и залпом осушал кружку.

После работы ты ел таамийю [13] Национальное арабское кушанье. , соленые огурцы и ломтики сухого хлеба.

В конце концов такая жизнь стала невыносимой для тебя, Басюуни, и ты вырвался из аль-Махалла аль-Кубра в Каир.

Один из друзей предложил тебе работу в Гизе [14] Город на левом берегу Нила, фактически пригород Каира. , но ты жил в Шубре [15] Пригород в восточной части Каира. . Вся твоя заработная плата — десять курушей — должна была уходить на поездки из Шубры в Гизу и обратно. Работа теряла всякий смысл.

Шли дни, и трудности увеличивались. Ты чувствовал, что время истрачено зря, здоровье подорвано, а заработок необычайно мал.

Однажды, Басюуни, ты встретился с бывшим школьным товарищем. Он рассказал, что работает в Александрии только восемь часов и получает в день пятнадцать курушей. Он пообещал найти и тебе такую работу. Товарищ не подвел. Уже через неделю в любезном письме он звал тебя в портовый город.

Ты отправился, Басюуни, в Александрию, устроился на работу и снял комнатушку в квартале Абу Рабий на площади Баб Сидра.

Впервые ты увидел Джамалят, когда искал себе комнатку… Босая, она стояла у дверей.

Взглянув на тебя, она спросила с детской наивностью:

— Что вы хотите, дядя?

Ты наклонился, Басюуни, к Джамалят и, погладив ее по щечке, сказал:

— Я хочу снять комнату, девочка.

В дверях показалась дородная женщина и промолвила, обращаясь к тебе:

— Снять комнату? У нас есть. Проходите, посмотрите.

Ты осмотрел комнату, договорился о цене и уплатил деньги. На другой же день были принесены твоя кровать и деревянный шкаф.

К тебе вошла маленькая Джамалят и сказала:

— Поздравляю вас, дядя.

Ты был просто очарован этими ее словами «поздравляю вас, дядя».

За всю свою жизнь, Басюуни, от взрослых людей ты не встречал такой приветливости.

И вот маленькая, невинная девочка, которой не было еще и пяти лет, облегчает горестные страдания, неотступно следовавшие за тобой всю жизнь. Она — новый дорогой друг, который, как огонек, освещает твою беспросветную, полную лишений жизнь. «Поздравляю вас, дядя».

О любовь, которой лишили тебя жестокие обстоятельства.