Борис Палант - Дура LEX

Мы с Бесликом посидели в машине десять минут и поднялись в номер триста одиннадцать. Это был большой номер из двух комнат, что необычно для дешевых отелей, стоящих недалеко от главных магистралей. В гостиной мы увидели всех плюс Колю, Дику и незнакомого мне человека.

— Ну, здорово, Армен, браток, — сказал, входя, Беслик.

Поняв, кто незнакомец, я струхнул не на шутку. Если судья или прокурор узнают об этой встрече, мне конец. Конец моей адвокатской лицензии, конец карьере, а может быть сценарий и похуже — обвинение в соучастии в преступлении.

— Рома и Коля, можно вас попросить выйти со мной на минутку? — обратился я к наиболее рассудительным из присутствующих.

— Сыды, еб твою мат, — негромко сказал Леван, обращаясь ко мне. — Говори, что этот мраз должен дэлат, чтоб ми отсюда уехаль.

Я посмотрел на Армена. Перевел взгляд на Колю и Дику.

— На нем нет микрофона, — сказал Дика. — Мы его раздевали и осматривали три раза. Он при нас позвонил жене и сказал, что едет в Нью-Йорк по делам. Он знает, что с ним будет, если что не так.

Я снова посмотрел на Армена. Он улыбался Беслику и Левану и говорил, что все будет в порядке и что он заберет свои показания обратно.

— Ти знаеш, что тебе будэт за то, что ти нас сдаль? — спрашивал его Леван.

— Леванчик, о чем ты говоришь? Разве я вас сдавал? Жена, дуреха, перепугалась, позвонила в полицию, дала номер машины. Да и она вас, по большому счету, не сдавала. Просто переволновалась, что меня долго нет.

— Мы тебя, суку, зарежем, — сверкнул глазами Беслик. — Ты мне заплатишь по миллиону за каждый день тюряги.

— Беслик, ну в чем я виноват? Ты же знаешь, как тут менты работают. Они и мне угрожали, — промямлил Армен, не особенно рассчитывая на сочувствие Беслика по поводу угроз «ментов».

— Где Шихман, сука? Когда бабки будут?! — заорал Беслик.

— Тише! — сказал Коля.

— Что, блядь, тише?! Это наши бабки! Урою эту гниду прямо здесь. — Беслик вскочил со стула и замахнулся на Армена. Армен закрыл лицо руками и отшатнулся.

Я присутствовал при федеральном преступлении. Киднеппинг, поскольку я не сомневался, что Армена доставили в эту гостиницу против его согласия, плюс вымогательство плюс угроза физического насилия или даже убийства. И я был не просто невинным свидетелем — я был соучастником. Я помог Беслику освободиться до суда под мое честное слово. На будущем суде против меня будет выступать тот же Армен, если выживет, а возможно, и другие присутствующие — Рома, Славик, которым прокурор предложит сделку, лишь бы засадить адвоката в тюрьму. У прокуроров осужденный адвокат ценится так же высоко, как тунец-рекордсмен у рыболовов. Я должен был что-то предпринять, чтобы спасти свою жизнь — не от Беслика и Левана, а от Гросса.

Я встал и быстро направился к двери. Одним прыжком Коля оказался рядом со мной.

— Ты сейчас вряд ли помогаешь Левану, а это, я полагаю, твоя главная задача, — сказал я ему. — Сейчас я выйду из комнаты и пойду к своей машине. Я засеку время. Если ровно через две минуты Беслик не будет сидеть рядом со мной, я разворачиваюсь и еду обратно в тюрьму, где доложу, что обвиняемый Беслик Бароев сбежал. Я не боюсь, что вы со мной что-нибудь сделаете, потому что ровно в восемь вечера в моей квартире раздастся звонок для проверки электронного подключения. Если я не сниму трубку, Беслик Бароев будет объявлен в розыск. Вас всех видели в суде и в тюрьме, возможно, даже сфотографировали, а ты, Коля, если не ошибаюсь, оставил свои данные в тюрьме, когда пытался увидеться с Леваном. И еще кое-что. Ни один уважающий себя итальянец не подставит своего адвоката, как сейчас вы делаете это со мной. Адвоката берегут, охраняют, а вы из меня сейчас сделали свидетеля преступления. Чтобы не было большой беды, я Армена забираю с собой. Армен, подойдите ко мне.

— Никуда я не поеду с вами, мне и здесь хорошо, — заблеял Армен. — Мы все здесь свои люди, никто мне не угрожает, правда, ребята? Мы мирно пытаемся решить проблемы. — Армен завертел головой, ища поддержки у Левана и Беслика.

Я понял, что у Армена настоящий стокгольмский синдром — синдром заложника, который принимает сторону своего мучителя. Рома и Славик сидели молча, Дика полулежал на диване, вертя в руке нож и улыбаясь. Коля стоял рядом со мной у двери. Леван сидел в кресле возле Армена, Беслик — на стуле возле стола. Все ждали, что скажет старший — Леван. Но Леван молчал.

— Ты знаешь, кому ты угрожаешь? — обратился ко мне Беслик. — Подо мной сорок стволов, а под Леваном восемьдесят.