Борис Палант - Дура LEX

Беслик елейно улыбнулся, протянул руку Брайану и заискивающим голосом сказал «хэллоу». Брайан пожал Бесликову руку и сказал:

— Вот так мне больше нравится.

Через несколько минут мы все сидели в зале суда, ожидая прихода Питера Масси. Прокурор Гросс был молодым и тщедушным. У него была типичная еврейская внешность: крупный орлиный нос, высокий лоб, черные вьющиеся волосы. Он олицетворял образ жертвы антисемитизма в Советском Союзе — интеллигентный, субтильный, беззащитный. Еще и очкарик. Гросс тихо говорил с молодой женщиной. По акценту я понял, что женщина — местный судебный переводчик. Я прислушался. Гросс обращался к ней по имени, звали ее Марина. Маринин английский был дрянной, со множеством ошибок.

Я всегда удивлялся тому, как легко стать судебным переводчиком. А получить сертификацию переводчика при Иммиграционной службе США вообще проще пареной репы. До перестройки в Нью-Йорке главным переводчиком с русского на английский и с английского на русский была старая полька Данута, которая знала русский примерно так же хорошо, как я польский, — то есть две-три фразы. Выходцы из бывшего СССР ее понимали с большим трудом, а иногда просто не понимали, потому что, не зная русских слов, она ничтоже сумняшеся употребляла польские слова. Адвокат, как бы хорошо он ни знал второй язык, не имеет права переводить для своего клиента. Поскольку я никогда не проходил сертификацию переводчика в Иммиграционной службе (а для чего?), то слово Дануты было закон. Сколько раз я говорил ей после слушаний: «Данута, я понимаю, что вам надо зарабатывать на жизнь, но вы это делаете за счет чужих жизней. Как вы можете спать спокойно?» Данута отвечала что-то нехорошее по-польски. Несколько раз я не выдерживал и подавал ходатайство о дисквалификации Дануты. При этом я должен был указать на конкретные ошибки в ее переводе. Ходатайства, как ни странно, удовлетворялись, но карьеру Дануты под угрозу не ставили. Данута была антисемиткой, и за годы своей плодотворной работы она выпила столько еврейской крови, что по этому параметру уступала только Богдану Хмельницкому.

С одной стороны, слабый английский язык Марины мог помешать процессу, но с другой стороны, в случае неблагоприятного исхода у нас появлялся повод подать ходатайство на аннулирование слушания на основании неквалифицированного перевода.

Вошел судья Масси, и все встали. Первым в наручниках ввели Левана. Он был очень маленький, совсем нестрашный. Левана посадили рядом со Стюартом. Через проход, с правой стороны, сидел за своим столом прокурор Гросс с помощницей. Марина сидела у торца адвокатского стола. Прокурорский и адвокатский столы отделял от зрителей деревянный барьер. Посторонних среди зрителей не было, только те, кто специально приехал на процесс.

— Ну так что у нас сегодня? — поверх очков спросил Масси.

— Киднеппинг, ваша честь, — ответил Гросс.

— Большое недоразумение, ваша честь, — поправил Стюарт.

— Лэйн, по-моему, я имею дело только с недоразумениями, — пошутил Масси, обращаясь к Стюарту по имени. — Ладно, попробуем его решить. Мистер Гросс, что у вас есть на подсудимого Ованесяна? Какой материал поступил от полиции и что предоставило ФБР?

— Ваша честь, мистер Ованесян впервые приехал в страну несколько дней назад. Разумеется, на него у нас ничего нет, но преступление, в котором он обвиняется, таково, что об освобождении под залог не может быть и речи. Вместе со своим напарником они похитили из дома бизнесмена Армена Аганбегяна и в течение нескольких часов вымогали у него деньги, угрожая убить его, жену и детей. Оказавшись на свободе, гражданин России мистер Ованесян в любую минуту может удрать, выехав из страны.

— Одну минуту, ваша честь, — вмешался Стюарт. — Давайте не путать факты с вымыслом. Я не знаю, какие показания дал Армен Аганбегян, но у меня другие сведения. Да, у некоторых американских граждан возникли трудности с возвратом одолженных денег российской компании, и мистер Ованесян с мистером Бароевым вылетели в Нью-Йорк для выяснения обстоятельств. Во время их задержания ни в машине, ни на них не нашли никакого оружия. За рулем сидел сам мистер Аганбегян, на теле и лице которого впоследствии не было найдено никаких следов насилия. У мистера Ованесяна был изъят российский паспорт, а без него его не посадят ни на один заграничный рейс. Или у нас появился новый закон, согласно которому ни один иностранец не подлежит освобождению под залог? Тогда пусть уважаемый прокурор расскажет нам всем об этом законе.