Борис Палант - Дура LEX

— Мне даже брак теперь не поможет легализоваться, Зинка. Лучше мне в него не влюбляться.

— Ну это как получится, Верка.

Зинкина подготовка к интервью шла полным ходом. Аскольд отрабатывал каждый заплаченный ему цент. Сначала он играл роль Зинки, а Зинка роль офицера иммиграционной службы, потом они менялись. Хуже всего Зинке давалось место с убитой свиньей.

— Ну не знаю я, как эту чушь можно серьезно говорить, — жаловалась Зинка. — Меня от этой свиньи смех разбирает.

— Зина, а вы о детях думайте своих, а не о свинье. Что бы вы ни говорили, думайте о детях, об их будущем, и знайте, что будущее девочек зависит от того, как вы расскажете про свинью. Вы плакать должны, рассказывая про свинью.

— Аскольд, расскажите про свинью, чтоб мне плакать захотелось.

Аскольд закурил и погрузился в раздумья. Наконец сказал:

— А что, если так? Я привела дочек из школы около трех часов дня. Уже подходя к дому, заметила, что что-то не в порядке: одна доска в заборе была выломана, на крыльце грязно-красные следы. Я вбежала во двор и увидела нашу свинью, лежавшую посреди двора. Брюхо распорото, кишки разбросаны по траве. Кровавый след от туши вел к забору, на котором кровью было написано «Смерть цыганам». Некоторые подумают, что убийство свиньи не такое уже страшное преступление — не человек же. Но человек, который может хладнокровно всадить нож в брюхо животного, потом что-то обмакнуть в кровь и написать злодейские слова еще горячей кровью, способен на все, включая убийство человека. Но дело не только в этом. Не имея постоянной работы (а цыган, как я уже говорила, на работу не принимали), мой муж и я целый год откладывали деньги, чтобы купить свинью. Да, она была предназначена на убой, она должна была кормить всю семью целую зиму. Мы голодали в предыдущий год и решили, что еще одну такую зиму не протянем, поэтому посадили картошку и лук и завели свинью. Родители мужа и мои немного помогли нам деньгами. Зарезав свинью, убийцы обрекали нас и наших детей на голодную смерть.

— А почему вы не могли использовать мясо убитой свиньи? — строго спросила Зинка.

— Потому что все внутренности свиньи были в грязи, по туше ползали зеленые мухи и муравьи. Сначала мы хотели заморозить хоть какие-то части мяса, чтобы сохранить их, но папин знакомый, который работал помощником ветеринара, сказал, что этого нельзя делать ни в коем случае — мухи уже могли отложить яйца, которые никаким кипятком не выведешь.

— Это лучше, чем мне в Орегоне Аркадий посоветовал. Он сказал, что муж не разрешил мясо использовать — боялся, что отравленное.

— Отравленное мясо — это уже перебор. Достаточно того, что они просто убили свинью, раскидали внутренности по двору и написали кровью на заборе. Ну куда еще отрава? Да и как негодяи это сделали? Принесли с собой яд и затолкали его в тушу? Нет, мы и так на грани гротеска, никакого яда! Продолжаю. Мои маленькие дочки вбежали за мной во двор и все увидели. У младшей началась истерика — она очень привязалась к свинье. Вы же знаете, как дети любят животных. Таня дала свинье имя — Машка. Каждый день она ухаживала за Машкой, кормила ее, гладила.

— Как-то не увязывается это с тем, что вы должны были потом этой Машкой кормиться.

— У нас самих сердце разрывалось, но жизнь есть жизнь. Наверное, мы бы рассказали Тане, что Машка заболела и мы отправили ее в другой город лечиться. Что-нибудь придумали бы. Но когда ребенок видит, как его любимое животное лежит с распоротым брюхом, внутри ползают мухи и кровь повсюду, — такое потрясет любого ребенка. Не удивительно, что Таня стала всего бояться, ночью ее преследовали кошмары, она начала мочиться в постели.

— Почему у вас этого нет в легенде? Вы сами говорили, что от легенды ни на шаг.

— Вы правы. Конечно, хорошо было бы заполучить справку о Таниной болезни, но времени на это нет. Значит, вы не ходили к врачу.

— Я получу справку по факсу завтра.

— Убедитесь, что она датирована нужным числом. Будет составлено дополнительное заявление, куда я включу этот факт, к нему приложим справку с переводом. Продолжаю. Не следует забывать, что это преступление было скорее всего совершено работниками милиции с целью отомстить за мои жалобы на их поведение, а также запугать нас и заставить покинуть родные места.

— Аскольд, все гладко, но плакать, честно скажу, не хочется.

— Зина, вы, наверное, не голодали в своей жизни, у вас нет психологической привязки. Я могу рассказать, как изнасиловали одну мою клиентку в Грузии, и если вас никогда не насиловали, вы опять плакать не будете. Как не плачут, читая о концлагерях или о том, что в Камбодже вырезали миллион человек. Не поешьте несколько дней, представьте, что вашим дочкам есть нечего. Представьте младшую дочку Таню, просящую вас дать ей хлеба или кусочек мяса. Но у вас нет мяса, и вы ей говорите: «Танечка, попей вот чайку и пойди поиграй немного». А чаек жиденький, почти пустой, без сахара. А потом представьте: вы узнали, что старшая дочка Юля давно уже на скрипке не играет и, чтобы не опухнуть с голоду, предлагает себя всяким мошенникам и милиционерам. Вживитесь во все это, Зина, — и тогда начнете плакать, рассказывая про свинью.