Анхела Бесерра - Музыка любви

С пылом зарождающейся страсти и наверняка с румянцем смущения на щеках мальчик, постепенно превращающийся в мужчину, описывал свой первый поцелуй. На пожелтевших от времени страницах проступала душа Жоана Дольгута.

Пытаясь постичь ее глубже, Гомес вдруг услышал голоса на лестничной клетке. Выглянув в дверной глазок, он увидел Аврору Вильямари, беседующую с соседкой Дольгута.

— А долго ли жил сеньор Дольгут в этом доме?

— Всю жизнь... То есть с тех пор, как женился на Трини. То есть я точно не знаю, может, они и раньше жили вместе, до того как переехали сюда. Ах! Бедная Трини никогда не была счастлива с ним... А какая была славная, это надо было слышать, как она пела «Сарсамору» [6] La Zarzamora — "Ежевика" (исп.) — старая андалузская песня. , с таким чувством...

— И что же случилось с его женой?

— Умерла бедняжка, печаль ее в могилу свела, все из-за того что муж ни слова лишнего не проронит, разве можно так... Он очень рано овдовел, и парнишка их, годков всего ничего, сиротой остался. Мать такому нужна, да не тут-то было. И подумать только, я же рядом, незамужняя и без жениха, а он — ни в какую, не замечал даже...

— Не видели ли вы его в последние дни в обществе моей матери?

— Если вы имеете в виду ту сеньору, которую нашли вместе с ним, то нет. Никогда ее не видела.

— А... других?

— Тем более. Понимаете, сеньор Дольгут вообще почти не выходил из дома. Весь день играл — и надо признать, пианист он был хороший, настоящий. Не знаю, когда он там ел или спал, казалось, будто он музыкой питается. Вообще в квартале часто поговаривали, что он не в своем уме. Ничто его не занимало из того, чем интересуются нормальные люди — ну знаете, футбол там, лотерея, домино, внуки, соседи... Ничего. Только вечное это тра-ля-ля на рояле. Но на самом деле мы его любили. И очень жалели, что никто его не навещает... Что ни на День отца, ни на Рождество, ни на именины — ни вербены ему, ни поздравлений... обидно.

— А как же его сын?

— Да его давно и след простыл. Ушел, еще мальчишкой совсем. Раз — и нету, как сквозь землю провалился. Говорят, богатым стал, но отцу ни гроша не давал. Тоже мне, сын называется.

Аврора догадалась, что в тот день, когда полиция обнаружила трупы, соседка не узнала Андреу Дольгута и решила не давать ей лишней пищи для пересудов. Кончита Маредедеу продолжала:

— Так вот, инспектору я рассказала, что Монсита видела, как сеньор Дольгут беседует с пожилой дамой. Мы все очень удивились, ведь, как я уже говорила, он ни с кем не общался.

— Не могли бы вы объяснить, если вас не затруднит, где я могу найти эту девушку?

— Девушку? Да уж она не девушка давно. — Соседка хихикнула. — Монсита — наша булочница, какой хлеб она печет, пальчики оближешь! С тимьяном, например...

Кончита умолкла, пристально глядя на Аврору. Убедившись, что та желает поговорить с булочницей, она предложила себя в провожатые, главным образом затем, чтобы пополнить запас сплетен.

— А ваша матушка была вдовой? Простите мою бестактность. Не то что бы я хотела сказать нехорошее о покойной...

Аврора подумала о матери, и глаза ее наполнились слезами. Она не могла найти объяснения ее поступку, и теперь искала причину, письмо или хоть какой-то намек, который подскажет ей, отчего же все это произошло. Машинально она ответила на вопрос:

— Мой отец умер тридцать лет назад.

— Какая жалость, сочувствую вам, девочка моя. — Женщина ласково погладила ее по плечу.

Они спустились на лифте и за две минуты добрались до пекарни «Солнечный колос», где Монсита обслуживала своих постоянных покупателей.

Аврора поблагодарила соседку и вежливо дала понять, что хотела бы поговорить с булочницей наедине. Но Кончита Маредедеу, безошибочно чуя свежайшую сплетню, не двинулась с места.

Монсита тем временем продолжала вынимать из печи румяные батоны. Не отрываясь от работы, она в деталях описывала встречу Жоана Дольгута с незнакомой женщиной.

— Как же, прекрасно помню. Он расплачивался за хлеб. А неподалеку стояла женщина, весьма почтенных лет, старуха, прямо скажем, и внимательно наблюдала за ним. Я думала, она тоже что-то купит, но она явно зашла только посмотреть на сеньора Жоана. Смотрела так пристально, будто силилась вспомнить, будто много лет не видела... ну понимаете, что я имею в виду. Очень приличная была сеньора, вы не подумайте, не попрошайка какая-нибудь, ничего подобного...

Долгие годы Соледад Урданета мечтала о встрече с Жоаном Дольгутом, пока не решилась наконец отправиться на его поиски. Ее тоскующая душа блуждала по тропинкам памяти, и, встречая рассветы без сна, Соледад снова и снова возвращалась в те далекие дни. Любовь, не знающая ни возраста, ни времени, чудесным образом поддерживала ее, пробуждая смутное, но радостное предчувствие: она встретит Жоана, чтобы по-настоящему вернуться к жизни.