Холдор Вулкан - Жаворонки поют над полем

— Ах, Сарвигульнаргис, что же ты так, а? Уехала, даже не попрощавшись! Я же хотел пошутить, а ты не поняла! Ну, зачем я тогда не побежал за ней и не остановил её?! Почему я такой не везучий вообще, Господи! — плакал он.

Поэт Подсудимов не знал, сколько времени пролежал на холодном снегу, но когда, он медленно замерзая, начал терять сознание, то услышал знакомый крик своей мамы Купайсин.

— Сыноооок, почему там лежи-ии-ишь?! Что с тобоооой?! Не заболел ли ты мой ягнено-о-оо-ок! — кричала она.

Поэту Подсудимову почему-то стало смешно. Но не смог смеяться. От бессилия он мог только слабо улыбаться.

— Это предсмертная галлюцинация. Это хорошо. Скоро всё закончится. Его тело окончательно замерзнет, и он избавится от мирских забот-хлопот раз и навсегда. Душа его успокоится навечно. Но одного жалко. Осиротеют его произведения, которые лежат в дупле тутового дерево в виде рукописей.

«В этом году зима пришла раньше срока и преждевременно выпал снег. Это значит, что люди, чтобы не замерзнуть, семьями придут сюда в поисках дров и, увидев тутовое дерево, в дупле которого жил и писал хокку великий поэт двадцатого и двадцать первые века Поэт Подсудимов, сильно обрадуются. А потом, поплёвывая в ладони, возьмут топор или пилу, завалят тутовое дерево, где находится мой кабинет с бесценной рукописью. Когда они распилят дерево, они найдут рукопись и поблагодарят Бога за то, что он дал им дрова вместе с бумагой, чтобы легче было разводить огонь в очагах — думал он — они не понимают и не разбираются в тонкостях хокку. Читая слово „хокку“ они сразу подумают о хоккее, как его жена Ульпатой…»

Тут Поэту Подсудимову снова послышался голос мамы и он продолжал думать, что это всё мерещится ему. Наверно Азраил алайхиссалом идет в облике моей мамы, чтобы унести мою душу к божьему алтарю…

С такими раздумьями Поэт Подсудимов потерял сознание. Он не знал, что его мама Купайсин на самом деле пришла на лыжах с рюкзаком на спине. Бедная Купайсин горько заплакала, увидев своего сына поэта, который замерз на краю заснеженного поля. Роняя горькие слезы, и крепко держась за пальто сына, она потащила его в сторону тутового дерева, словно муравей, который несет на себе крылья бабочки.

— Потерпи, мой бедный сынок, потерпи и не умирай! Сейчас я разведу костер, и ты согреешься. Господи, хорошо, что я сегодня пришла — говорила она, шагая по снежному полю, пыхтя и тяжело дыша.

Она долго тянула тяжелого сына и, наконец, ей удалось притащить Поэта Подсудимова на другой край хлопкового поля, где стояло тутовое дерево, в дупле которого жил главный герой нашего романа. Купайсин, несмотря на усталость, быстро собрала сухого хвороста и стала разводить костер рядом с замерзшим Поэтом Подсудимовым. Пламя костра, трепетало облизывая холодный воздух своим огромным огненным языком оранжево-красного цвета. Купайсин, бросая в костер дрова, начала делать массаж сыну, желая привести его в чувство. Она долго старалась и, наконец, Поэт Подсудимов зашевелился и открыл глаза. Купайсин обрадовалась.

— Очнулся, сынок?! Ну, слава Богу! — сказала она радостно.

Она достала из рюкзака термос с чаем. Потом налила чай в крышку термоса и, охладив его, поднесла к губам Поэта Подсудимова.

— Пей, мой верблюжонок, пей, мой хороший — сказала она.

Поэт Подсудимов выпил чай мелкими глотками, а костер всё с треском горел. Через час Поэт Подсудимов полностью пришел в себя.

— Ну, спасибо, мама! Хорошо, что пришла. Я слышал твой крик, но не поверил, что тот чужой голос был на самом деле твой. Думал, мираж, галлюцинация. Если бы ты не пришла, то я бы точно умер от холода. Спасибо огромное еще раз, мамань, ты снова меня выручила, как всегда — сказал он.

Купайсин, бросая в костер хворост, начала говорить:

— Вчера я получила пенсию и, купив продукты, приготовила еду и примчалась сюда, чтобы навестить тебя. Видимо меня сам Господ Бог послал. Слава Всевышнему, что ты пришел в себя. А то я испугалась — сказала Купайсин, поглаживая длинные непричёсанные волосы сына.

Мать с сыном долго разговаривали у костра. В ходе беседы Купайсин вспомнила детские шалости Поэта Подсудимого. Она глядела на огонь, притупив свой задумчивый взгляд, и продолжала говорить:

— Ты и в детстве тоже был упрямым мальчиком. Однажды мне позвонил на домашний телефон директор школы, и мы начали беседовать с ним. «Здравствуйте, это директор школы товарищ Чуталов беспокоит — сказал он — дело в том, что у Вашего сына очень трудный характер. Прошу прощения, но я вынужден сказать всю правду. Вашего сына надо воспитывать не в школе, а в пенитенциарном учреждении, то есть в детской воспитательно-трудовой колонии. Ваш сын Поэт Подсудимов вырвал страницы из своих тетрадей и книг и сделал из этих страниц бумажные самолеты!».