Александр Иличевский: Ай-Петри

Первого сентября рано утром она вернулась с переговорного пункта.

С прямой спиной села на подоконник. Окаменела.

Дети и мамы отовсюду спускались по переулкам к школе. Ранцы подпрыгивали, плыли охапки астр, гладиолусов, роз, георгинов. Опрятные, отмытые, выглаженные школьники смирно прощались с летом. Белые отложные воротнички, прямые спинки, отутюженные брючки, пышные банты, белые фартуки, кружева воротников, глянец туфель – и тупое усилие на лице мальчишки, потянувшего мать за руку с быстрого шага, оглядываясь на рыжую – потягивающуюся на солнечном парапете – кошку: выражение, скрадывающее одновременно интерес, скуку, напряженное воспоминание о школьном мире.

Только что передали в новостях: «Сегодня Норвегии было возвращено национальное достояние: картины Эдварда Мунка „Крик“ и „Мадонна“, похищенные в августе 1994 года. Месяц назад Норвежское правительство отказалось выплатить за них выкуп. Скотланд-Ярд через подставных лиц, в качестве подпольных коллекционеров выступивших с предложением купить картины, вышел на похитителей. Полотна были обнаружены в одной из сельских гостиниц близ Лондона. Преступники арестованы».

Спалось тяжко. Я лежал на веранде, следил за неподвижной медлительностью звезд. Иногда поднимался и взглядывал в трубу, надеясь застать ее в окне. Но окно скоро гасло, или в нем вовсе не появлялся свет, и я вновь возвращался к звездам.

Мне нравилось растворяться в их неподвижности. Всегда в очень медленных процессах мне чудилось что-то фантастическое. В самой их медленности, незаметности для глаза, неспешности, выпадающей далеко из диапазона человеческого масштаба неподвижности, была скрыта тайна. Удивительно: движение существует и, находясь ниже порога человеческой чувствительности, сказывается потайным, выпавшим в параллельный мир. В детстве я дважды получал солнечный удар, когда часами просиживал перед подсолнухом, поражаясь его величественному обороту, следовавшему за восхождением в зенит. Со временем я так натренировал свой медленный взгляд, что стоило мне сосредоточиться – при этом я словно бы мышечным усилием наводил на резкость некий увесистый хрусталик в правой верхней доле мозга, – как медленный процесс взвинчивал свой ощутимый рост подобно быстрой съемке. Тем самым, управляя внутренним временем, я локально ускорял мир. Мне ничего не стоило построить муравейник. Вылепить гнездо стрижу. Наполнить золотистый объем смолы на стволе вишни. Поднять из-под иголок шляпки маслят. Поскорей закатать асфальтом площадку для запуска кордовых моделей. Или просыпать неделю до каникул сквозь пальцы, незаметно и без вреда, словно бы я наглотался сонных таблеток.

Я бесконечно лежал, почти не смыкая глаз, на веранде, как мертвый в лодке. Небо наискосок плыло надо мной. Ночью его то стремглав, то плавно пересекали спутники, в нем гасли метеоры. Крупные космические станции сияли как планеты. Постепенно я погружал себя в забытье. Но стоило только закрыть глаза, как едкий, бураковый закат взрывался медленно в башке, и под слитными сводами век начинали тянуться гулкими косяками винтовые бомбардировщики. Двухвостые мощные Пе-2 шли крыло к крылу, и воздух тут и там ухал гроздьями зениток и ближней канонадой, словно тело от сердечного ёка, и радист размеренно позывал, как заведенный: «Витязь, Витязь, прием, заходим на цель, снижайтесь, азимут семьсот – три, четыре, восемь, снижайтесь, снижайтесь, Витязь, Витязь, прием, семьсот… »

И наконец я понял, что не сплю не только потому, что жарко или мне интересно смотреть на звезды. Я был взвинчен, и неподатливая подспудность хандры не давала мне покоя.

И тогда я встал, зарядил ракетницу и вышел из дому.

Было не поздно. Шествие возвращающихся из прибрежных ресторанов курортников только началось. Далеко за полночь долгой шумной вереницей они будут подниматься в потемках круто в гору, к Кореизу, рассредоточиваясь, редея, разбредаясь по улочкам на ночлег. Мимо меня плыло особенное шествие. Будоражащий запах пудры, духов, вина и тонкий дурман девичьего пота окатывали меня, когда в потемках я сторонился на мостках, повсеместно переброшенных через сухие ручьи и водостоки.