Ассия Джебар - Жажда

Али сидел с отсутствующим видом, в задумчивости. А Хассейн, как только мы вошли и сели, беспрерывно пил. И когда он пригласил меня потанцевать и прижал к себе, я почувствовала сильный запах алкоголя и увидела пьяный блеск его глаз. Я сказала ему об этом. Он молча улыбнулся. Танец окончился, и он оставил меня, шепнув на ухо, что пойдет играть: может быть, на этот раз он выиграет, если, конечно, я ему принесу удачу…

Пожав плечами, я вернулась к столику. Поняв, что Али наблюдал за нами, пока мы танцевали, я почувствовала, что краснею. Внезапно мне захотелось поговорить с ним, высказаться, освободиться от какого-то внутреннего отвращения, пробуждавшегося во мне, шевелившегося где-то в глубине души. И я стала говорить, вполне искренне:

— Временами мне становится тошно от всего, что я вижу, от этих людей, которые окружают меня. Как будто внутри меня пустота. И я ощущаю такую горечь, словно прожила на свете много лет и давно состарилась. Но сожаления бесплодны. А где выход, не знаю…

Я и в самом деле чувствовала себя усталой, но старалась не упустить из виду реакцию Али, мне было интересно, что он обо мне подумает после таких слов. Али сидел рядом со мной и слушал. А я говорила ему, что мечтаю о спокойной жизни, о тишине, о солнце, о забвении. Я говорила о том, что постоянно ищу настоящих людей, а не гоняюсь за призраками. Я говорила о тщете и суете, о том, что танцующие перед нами пары тешат себя пустым тщеславием, и, если ноги их еще движутся в такт музыке, то глаза давно потухли, словно они уже видели ад. Но все-таки нельзя забыть о том, как волнуется кровь, как трепетно бьется сердце, как сладостна лихорадка человеческих страстей и наслаждений. Жаль только, что все это недолговечно…

— Вот так я и живу, — продолжала я. — Обычно не замечаю, как быстро бегут дни. Но время от времени их бег замедляется. И тогда мне так тяжело просыпаться. Я предпочитаю спать и не ведать ни о чем. Однако знаю, что есть совсем другое…

Я понимала, что моя патетика попахивает дурным вкусом. И Али должен был бы испытывать неловкость. Вот почему я не ожидала от него никакого ответа. Но он слушал меня с глубоким вниманием! У меня было ощущение, что я заблудилась в огромной и холодной пещере, где меня забыли… Когда я перестала говорить, он посмотрел на меня своим прямым и ясным взглядом, который проник мне прямо в сердце, — будто протянул мне руку над этим столиком, где стояла бутылка из-под шампанского, выпитого Хассейном. Мне хотелось сказать Али спасибо, поблагодарить его от всей души.

Возвратился Хассейн. Вид у него был весьма сумрачный — он был похож на древнеарабского «князя пустыни». Глаза у него стали огромными, как две черные бездны. Я его никогда таким не видела.

Кивнув в сторону танцевальной дорожки, он пригласил меня на танец. Я хотела было отказаться: мне не нравилась его развязность, особенно теперь, в присутствии Али. Но уже с этого момента я начала побаиваться его. Его вид, его глаза были, несомненно, тому виной. И я, поколебавшись немного, пошла с ним танцевать, взглядом умоляя Али простить меня.

Хассейн крепко сжал меня. От него пахло вином еще больше. Я спросила его, много ли он проиграл, ведь я никогда не приносила удачи. В ответ он лишь неопределенно улыбнулся. А когда заговорил, то его глухой и низкий голос поразил меня, как рокот моря в часы отлива. Он обращался ко мне на «ты»:

— У тебя такой вид, словно ты хочешь понравиться Али Мулаю. Я наблюдал за вами. Ты долго разглагольствовала.

— Али Мулай умеет слушать и не бросает меня одну. И не пьет и не играет в карты.

— Али Мулай женат.

— Простите, не понимаю что-то…

— Все ты прекрасно понимаешь. Я повторяю, что Али Мулай женат, что он любит свою жену и что его жена была твоей подругой. Это, правда, остается для меня загадкой, потому что ты не стоишь ее, она куда лучше, чем ты.

Я попыталась высказать ему свое презрение:

— Вы слишком много выпили!

— Нет!

— Нет, выпили! Вы сами не знаете, что говорите!

— Нет. Я все прекрасно вижу, говорю тебе. И я среди вас единственный, кто все прекрасно видит. Али Мулай — наивный человек, а его жена — порядочная, честная женщина. А тебя я хорошо знаю. Ты и бывшего жениха своего сумела увести от другой. Это тебе доставляет удовольствие.

— Неправда. Его родители только пообещали его в женихи кузине. А сам он этого никогда не хотел.

Но Хассейн не слушал меня.

— Ты его увела от другой, а потом отказалась от него. Я тебя знаю: тебе надо, чтобы мужчины валялись у твоих ног, даже если они не нравятся тебе. Не все ли равно, лишь бы это были мужчины! Ты просто жаждешь власти над ними! Этот-то, может, и интересен тебе, но ведь он женат! Ты ревнуешь его к жене, значит, ты не остановишься ни перед чем, чтобы удовлетворить свой каприз. Тебя ничто не смущает. Но я предупреждаю, смотри, пока я здесь, я помешаю твоим пакостным замыслам.