Валентин Черных - Свои

Главный продюсер объяснил, почему канал решил заменить ведущую на ведущего. «Женская собственность» была передачей для женщин, но о мужчинах. Конечно, женщинам интересно выслушать мнения других женщин. Но их мнения тоже субъективны. О мужчинах лучше знают сами мужчины.

Я пригласил на передачу известных психологов и сексопатологов. Сам я большую часть времени молчал. Подавал реплики, соглашался или возражал, но никогда не спорил и не горячился. Мужчина не должен быть суетливым и жадным. Главной моей проблемой было найти спонсоров, чтобы на каждой передаче вручить спонсорский подарок, и подарок не символический, а вполне реальной стоимости. Если вручались костюмы, то они подгонялись под фигуры участниц заранее. И миллионы женщин ждали у экранов, когда женщина уходила в примерочную в одном платье, почти всегда мешковатом, и выходила почти всегда в идеально сидящем.

Все это предусматривалось и просчитывалось. Мне оставалось только улыбаться и восхищаться.

Передача со мною стала популярной. Теперь меня почти всегда и везде узнавали.

Обычно редактор выбирала женщину, которая соглашалась откровенно рассказать о своих проблемах с мужем или любовником. Соглашалась или не соглашалась с ней обычно еще одна женщина из присутствующих в студии. Режиссер с ней тоже прорабатывал варианты.

Участницы программы рекомендовали для дальнейших передач своих знакомых и подруг.

Женщины, которые сегодня участвуют в передачах, особенные женщины. Они сродни актрисам, требующим внимания.

Я оказывал эти знаки молодым и привлекательным, и, если чувствовал ответную, откровенную реакцию, возникал необременительный роман.

Пани Скуратовская снова и снова заводила разговор об объединении моей двухкомнатной и ее однокомнатной на трехкомнатную квартиру в центре Москвы. Я молчал. Когда она хотела меня проучить, то на мои предложения о встрече отвечала отказом, ссылаясь на занятость. Теперь она была терпеливой, нежной и заботливой. Я тогда даже и подумать не мог, что решение о моей женитьбе на пани Организация уже приняла, с нею поговорили и получили ее согласие. Аналитический центр, исходя из многолетнего изучения меня, выработал для нее рекомендации и даже указал примерные сроки, когда я сделаю ей предложение. Организация, вероятно, недолюбливала Раису Горбачеву, которая участвовала в принятии государственных решений. Пани была послушной и очень красивой, хорошо смотрелась бы рядом со вторым или третьим человеком в государстве.

И как чаще всегда бывает, все планы рушатся при появлении незапланированной женщины.

В Доме кино я встретил Органайзера с подругой. Подруга невысокая, даже маленькая, поэтому на небольшой площади тела, обтянутого тонким трикотажем, очень вызывающе выделялись грудь, тонкая талия и попка.

— Я Милка, — представилась она и посмотрела на меня внимательнее, чем смотрят только что познакомившиеся люди. Я тогда не знал, что похож на ее первого мужа. Тот же российский тип — светлоглазый, с размытым лицом, коренастый.

Ее же лицо было грубовато-точным. И нос очень определенный, и подбородок, и темные глаза, рыжеватые волосы. «Наверное, у нее очень нежная кожа», — подумал я и в тот же вечер в этом убедился.

Из Дома кино мы поехали на квартиру Органайзера. Ее муж был в Женеве. К нам присоединились Милка и филологическая супружеская пара, которая жила в одном доме с Органайзером.

Органайзер, бросив курить, не разрешала курить в квартире. Милка, зная о запрете, предложила мне:

— Пошли покурим в спальне?

— Мила, в этом доме запрет на курение.

— Я знаю. Но в спальне есть балкон. Мы приоткроем туда дверь и покурим.

Мы прошли в спальню, я приоткрыл балкон.

— Кстати, я не Мила, а Милка. Мне так больше нравится.

— Хорошо, я так буду вас называть. Но не сразу.

— Ты очень добропорядочный?

— Не очень.

— Это мне больше подходит.

Я курил очень редко, только легкие и хорошие сигареты.

— «Мальборо», — определила она сигарету на вкус почти в полной темноте. — Вкусно.

Она курила, чуть приоткрыв дверь на балкон. Я стоял сзади и вдруг почувствовал, как она подалась назад, прижалась, мне показалось, подвигала своими бедрами, будто удобнее пристраиваясь. После таких движений возбуждение возникает почти мгновенно. Я приподнял платье и, совсем как мальчишка, стал стягивать с нее трусики, ожидая сопротивления. Но она не сопротивлялась, даже помогала мне. Она уперлась в подоконник — так встать, чтобы мужчина не почувствовал никакого неудобства, могла только очень опытная женщина, я тогда это отметил. Когда я заторопился, она сказала: