Олег Зоберн - Шырь

Сегодня получу деньги за Лидию Чарскую. Я встал пораньше, чтобы к вечеру закончить адаптировать очередной ее роман, пятьдесят девятый том. Издается собрание сочинений. За окном кухни сонное промерзшее Кунцево. На мониторе компьютера текст о страданиях институтки. Сто лет назад Лидия Алексеевна не успевала доделывать свои книги для детей.

Мой работодатель говорит, что Чарскую хорошо покупают. Он имеет со своего маленького издательства неплохую прибыль.

Править Чарскую тяжело. Не потому, что надо думать, а потому, что дикие словесные конструкции угнетают. Однообразно. Но в произведениях Чарской есть религиозная основа, и у меня иногда появляется надежда, что некие маленькие девочки, читая эти книги, не станут в будущем потаскухами.

Мама еще спит. Сегодня воскресенье, ей не надо идти в детский сад. Она работает няней. Мы живем вдвоем.

На завтрак делаю себе бутерброд с котлетой. Запиваю его яблочным соком.

Последнее время я каждый день читаю на разных сайтах новости о космосе. Точнее, о научных исследованиях. Астрофизика, космогония, внегалактическая астрономия. Сейчас, перед тем как заняться Чарской, захожу на английский университетский ресурс. Выложены результаты очередного спектрального анализа марсианского грунта: опять нашли серу и хлор. А за орбитой Нептуна обнаружено несколько новых небесных тел. Составлена цветная карта Плутона…

Все это — от только недавно замеченного астрономами белого карликового мерцания и до версий зарождения Солнечной системы — немыслимо для меня без моей кухни: без заваривания чая, без полуденного лая бездомных собак на улице и тепла батарей, без звука стартера машины внизу, которую кто-то не может завести на морозе.

Нахожу любопытную ссылку: можно послушать звук азотно-метанового ветра планеты Титан, переданный зондом. Скачиваю и включаю, сделав погромче. Настоящая тяжелая музыка, стихия, атмосферный вой. Любой земной звук — музыка эволюции, а этот ветер — прах и убедительный финиш.

Запись кончилась. Слушаю еще раз. Все, пора заняться делом.

Часа два я работаю без перерыва… Можно отдохнуть.

Смотрю, какие сведения есть в поисковой системе о Чарской. Ссылок много. Биографии, статьи, выходные данные книг… Оформить заказ… Играла в Александринском театре…

Кончились страницы со строгим соответствием. Начались Чарские пески… Запасы нефти Северо-Чарского участка… Молочно-зерновой совхоз «Чарский»… Книгу Лидии Чарской «Зеленые Липки» можно купить в магазине «Планета»…

Интересно. Что там еще… Товарищ Чарский не ожидал… Скачать текст… Совет чарских старейшин в мечети… Олекмо-Чарское нагорье, река Чара… Фиолетовый цвет чарующе действует на человека…

От поисков меня отвлекает телефон. Беру трубку.

Это мой друг. Он учится в Литературном институте, а работает продавцом китайских металлических дверей.

Друг слегка взбудоражен, заметно по голосу. Вообще, он нервный.

— Я сейчас посмотрел телевизор, — говорит друг и, не дождавшись моей реакции на это, продолжает: — Ведь что показывают? А что по радио передают? На ультракоротких волнах — сплошной гон… Все эти ночные психиатры…

— Ладно, перестань, ты сам себя накручиваешь, — говорю я. — Что делал вчера? Ты на какую-то вечеринку собирался.

— С одной критикессой пил, аспиранткой. Она, овца, в последний момент уехала на такси.

— Сходи, что ли, купи себе торт, — предлагаю я. — На взбитых сливках… Ты, кстати, обещал до 1 июня не пить.

— Дельный совет, — соглашается друг, чуть успокоившись. — Правильно, надо купить торт. И уже точно не пить до первого числа. Да, я тут посмотрел новый фильм о войне в Чечне. Козлизм феноменальный. Просто невероятный козлизм.

Друг начинает рассказывать о реформах в армии, и я, уже почти не слушая его, только поддакиваю. Щелкаю мышью, сворачивая лишние окна на мониторе.

Месяц назад в новогоднюю ночь я вышел освежиться на балкон с бутылкой мартини. Весь район грохотал и сверкал от фейерверков, и я представил вдруг, что нахожусь не в Москве, а наблюдаю с вершины одной из скал Аргунского ущелья за очередной спецоперацией федералов — жалким подобием проходного эпизода из фильма «Звездные войны»…

Напоследок друг предлагает сходить завтра на литературный вечер в Дом Булгакова, модный дьякон-богослов будет читать там лекцию под названием «Демонизм золотой середины».

— Что мне дьякон? — отвечаю я. — Не пойду, я сам — патриарх на своей кухне. Внутренняя патриархия — интерьер кухни, а внешняя — вид из окна. Не пойду. Что мне Восток и Запад, что культура, что мне ЮНЕСКО, что политика?..