Элис Уокер - Красные петунии

Песня как песня, говорю. Непростая песня. Если ты не одного любила, про всех сразу и поешь. Я пожала плечами.

A-а, говорит он. Ясно. Лицо у него немного посветлело. Я пришел тебе сказать, говорит, что ты — великая певица. Такое мое мнение.

Сказал и даже не покраснел. Так прямо и выложил.

Хочу сделать тебе небольшой подарок к рождеству, говорит. Вот, держи эту коробочку и не открывай, пока я не уеду. А потом пройди немного по улице, до зеленого дома. Там, под фонарем, открой коробочку... В общем, сама увидишь.

Чего это нашло на парня, подумала я, но взяла у него коробочку. Глянула в окно, вижу, к нему другой белый подошел, сел с ним вместе в машину, они тронулись, а следом еще две машины, тоже с белыми. Машины длинные черные, на похоронную процессию смахивает.

Бабуль, это чего? Внучонок тянул у меня из рук коробочку. А она в рождественской обертке — бумага дорогая. И ведь делают такую, чтобы тут же и выкинуть. Надо же!

Джи Ти и вся орава отправились со мной на улицу, прошагали мы до фонаря перед зеленым домом. А там ничего, только чей-то белый «кадиллак» с золотой решеткой радиатора. Новехонький и до того красивый — обалдеть можно! Мы все на него уставились, я чуть не позабыла про коробочку-то. Ну, значит, таращатся все мои на «кадиллак», от восторга замерли, а я потихоньку сняла бумагу и ленту, свернула их — и в карман. Потом раскрываю коробочку, а там — как вы думаете — что? Два ключа из чистого золота от «кадиллака»!

Я позвякала ими у ребятишек под носами, потом отперла «кадиллак», поманила Джи Ти, чтобы он сел со мной рядом, и только нас и видели — два дня катались.

Теперь он был знаменитостью номер один. Совсем молоденький парнишка, но его уже величали Королем рок-н-ролла. И тут на тебе — призывают в армию!

Ну вот, говорит Джи Ти. Закрылась лавочка — ни Короля рока, ни доходов.

Да только и в армии девицы слетались на него как мухи на мед. Мы по телику видели.

Дорогая Грейси Мэй (писал он мне из Германии).

Как поживаешь? Надеюсь, неплохо, поскольку сам я тут

в полном порядке. Перед армией я вышел в большие знаменитости, и совсем меня задергали на всяких идиотских киносъемках. А тут я все время двигаюсь, ем вовремя и много отдыхаю. И такой, знаешь, бодрый стал — лет уж десять так хорошо себя не чувствовал.

Интересно бы мне узнать, не написала ли ты случаем еще каких-нибудь песен?

Твой Трейнор

Я ему ответила:

Сынок,

Милостью божьей у нас все благополучно, надеюсь, и у тебя тоже. Мы с Джи Ти только и делаем с утра до ночи, что катаемся на той машине, что ты мне подарил, только зря ты это. И само собой, я в восторге от норковой шубы и от духовки, которая сама себя чистит. Только я тебя умоляю, Не посылай нам больше ничего съестного из Германии, а то нам придется открыть где-то по соседству лавочку, чтобы сбывать всю эту снедь. Честное слово, у нас и так всего довольно. Господь к нам милостив, и мы не знаем нужды.

Рада за тебя, что у тебя все хорошо и ты можешь отдохнуть. И что много двигаешься, это очень полезно. Мы с Джи Ти, если не едем на рыбалку, всегда работаем в садике.

До скорой встречи, солдат.

Твоя Грейси Мэй

В ответ он написал:

Дорогая Грейси Мэй, надеюсь, вам с Джи Ти понравился механический культиватор, который я заказал для вас в Штатах. Покуда искал, чего бы такое купить, чтобы и женщине было сподручно, перерыл гору каталогов.

Все хочу сам сочинить песню, пробовал, только каждый раз получается вроде бы это не про меня, вроде бы такого со мной и не было. Мои импресарио присылают мне много разных песен, но все они какие-то нудные. Поёшь, и тоска забирает.

А по твоей песне до сих пор все сходят с ума. И меня часто спрашивают: про что же все-таки в ней говорится? Только я и сам хотел бы это знать. Что в твоей жизни навело тебя на эту песню?

Твой Трейнор

Семь лет я его не видела. Нет, восемь. Ну да, свиделись мы с ним опять, когда никого уже в живых не было: ни Малькольма Икса, ни Кинга, ни президента, ни его брата, даже Джи Ти и тот умер — голову застудил. Будто кусок льда у него там засел, говорил он, и ни с места, а потом вдруг как-то утром вытянулся мой Джи Ти во весь рост в постели и помер.

С похоронами мне помог его хороший друг Хорас, а спустя год мы с ним стали жить вместе. Как-то летом под вечер — уже смеркалось — сидим мы с Хорасом на парадном крыльце и вижу я, подплывает целая вереница огней.

Господи помилуй, говорит Хорас. (Голос у него как у Рея Чарльза — скажет слово, сердце так и обомрет.) Ты только глянь! Машины уж до того шикарные и, вижу, останавливаются одна за другой, с шоферских мест выскакивают белые парни в белых летних костюмах и почтительно так застывают. Им бы крылья — сошли бы за ангелов, а в балахонах — за куклуксклановцев.