Вероника Черных - Икона

– С семнадцатого года вводят, – проворчал кто-то невидимый комсомольскому патрулю... – всё вводят и вводят в заблуждение, что Бога нету. А как Его нету? Вот Он, пожалуйста…

Зорко высматривали наглого невидимку комсомольцы, но не выдали его люди. А те с новым жаром увещевали: да не было, не было ничего, товарищи, Бога ж нет, откуда чудеса?

А народ по чуду Божьему изголодался. Десять лет минуло с одного из великих чудес: победы над фашистской Германией. Подзабылось, как приходили к преподобному Феодосию Кавказскому лица в погонах, спрашивали, каков будет конец войны, а тот молился день и ночь, и видел три видения, в которых Пресвятая Богородица упрашивала Сына Своего Господа Иисуса Христа пощадить Россию, а Господь всё отказывал, а потом ответил, что коли откроют церкви и монастыри, позовут священство, воссоздадут патриархат, то помилует Он страну цареубийц, преступников и безбожников. И Сталин всё сделал по слову преподобного Феодосия. И русские выиграли войну.

Только об этом чуде-то мало кто знал. Тоже замолчали изо всех возможных сил.

Неужто и Чекалинское чудо в секретных архивах похоронят?!

Комсомольцы бойко твердили:

– Да нет там ничего такого, на Волобуевской вашей!

– Вы там были? – тут же переспрашивали их.

– Были! – не моргнув глазом, отвечали бравые комсомольцы.

– И что?

– И ничего!

– Не стоит каменная девушка?

– Ничего не стоит – лежит себе в кровати. Врачи определили, что ступор у неё какой-то. И все дела.

– А чего ж тогда оцепление? – проницательно вопрошали дошлые.

– А чтоб такие, как вы, – шибко любопытные, – в дом к ней не ломились, не пугали больную работницу завода имени Сленникова. Выздоровеет – сама всё расскажет. Вопросы есть?

Им в ответ недоверчиво хмыкали и отходили. Многие из тех, кто поначалу не верил в такое странное чудо, стали перешёптываться: неспроста, мол, комсомольцы-то ходят агитируют; видать, и вправду стоит Вера – живая и мёртвая одновременно.

– Стоит, стоит, – шептались-перешёптывались. – Вся твёрдая, как железо. Врачи иголки в неё втыкали, а проткнуть не могли. Сердце стучит редко-редко. И положить её не могут. Толкают её, а она ни с места. Плотника, сказывают, капитан ихний велел привести. Мол, руби пол, чтоб деваху каменную повалить. Плотник рубит – ему чё, приказ есть приказ. А на досках ни царапины. И кровь выступила, будто не доски это, а плоть живая, человеческая. А топором плотниковым-то теперь лишь масло рубить… Во как! Затупился топор…

– Не повалили. Стоит. Икона в груди. И платье уже пыльное, должно быть.

– А мать-то её где?

– А где ей быть? Говорят, в больнице.

– А чего с нею?

– Как чего? Известно, чего: увидала каменную дочку, и хлоп в обморок. Сердечный, видишь, приступ. И ничего не поделаешь. Переживает ведь за дурочку свою.

– Чего это – дурочку? На заводе-то она в передовиках, и комсомолка активная, и в ансамбле поёт.

– До чего пение-то её довело? Песни, пляски – вон кощунство тебе какое.

– Да ну – песни, пляски! Всегда и пели, и плясали, и ничё, в церковь ходили, Богу молились, никто не каменел.

– Ну, тогда и пляски, и песни другие были – про жизнь да про любовь.

– А сейчас про что? Про то же.

– Про то, да не так.

– Да как же?

– Да безбожно же!

Пауза законченности и задумчивости. Песни те же, а в душе Бога нет. А если и нет, что такого? А такого: спускаются тормоза, и летит человек не вверх, в небо чистое, а вниз, с небоскрёба да в пропасть помойную. И не замечает этого.

До революции замечали далеко не все. А теперь и вовсе почти никого не осталось: истребили тех, кто знал Бога. Осталась горстка, и ту Хрущёв изо всех сил ногтём давит.

«Клопы вы, православные, клопы, и давить вас, давить, чтоб брызнуло!» – орал слепород, ненавидящий всякое упоминание о Господе нашем и Церкви Его святой православной.

Более спокойно он говорил так: «Поколение коммунизма надо формировать с детских лет, беречь и закалять его в юности, внимательно следить за тем, чтобы у нас не было моральных калек – жертв неправильного воспитания и дурного примера. Если молодые посадки плодовых деревьев в той или иной степени повреждены, то сколько труда нужно затратить, чтобы их выходить и выровнять!».

И, передохнув от яда своего, продолжал:

«Чем больше и острее мы будем критиковать наши недостатки и ошибки людей, которые заражены всякого рода пережитками прошлого, тем быстрее мы будем вытравлять из нашей среды, из нашего здорового организма все то, что мешает нам еще успешнее двигаться вперед по пути строительства коммунизма!»…