Ассия Джебар - Нетерпеливые

Я попросила Салима проводить меня до дома Шерифы. Этот район я знала плохо, и к тому же мы задержались дольше обычного. С тех пор как мы решили подчиниться чужой воле, нами овладела безмятежность, которая, как нам казалось, делала нас неуязвимыми.

Мы шли прямыми широкими улицами, застроенными светлыми зданиями, белокаменными домами. Пальмы, окружавшие отдельные виллы, псевдомавританский стиль других, из открытых окон которых до нас долетали обрывки джазовой музыки, голоса, смех — все это в свете уличных фонарей походило на театральные декорации. Летними вечерами большинство европейских семей покидают свои дома, чтобы унылым потоком прогуливаться взад и вперед по главной артерии, которую мы избегали. На прилегающих же улицах мы были одни.

Вскоре пришло время расставаться. Мне это было очень нелегко.

— Когда я снова тебя увижу?

— Не знаю, — с грустью отвечала я. — У сестры я больше оставаться не могу. А там, у меня, — ума не приложу, как мне удастся…

— А как тебе удавалось раньше?

— Ты и сам знаешь. — Я силилась скрыть смущение. — Я выходила с Миной. Говорила, что отправляюсь с ней на очередное собрание…

— Да, я помню, — подтвердил Салим.

Как он добр, подумала я. Теперь он приемлет и оборотную сторону наших встреч, которая мне самой неприятна.

— Мина — это та девушка, что была с тобой… в день происшествия?

— Да, это она… — тусклым, невыразительным голосом ответила я.

— Она мне несимпатична. Какой-то у нее, по-моему, нахальный вид…

Я ничего не ответила. Чего я, в самом-то деле, испугалась? Похоже, от того дня в памяти у него остался лишь нахальный вид Мины и страх меня потерять. Какая все-таки у людей неверная память, подивилась я. Словно сито, отсеивающее в небытие воспоминания, один лишь намек на которые заставляет усиленно биться мое сердце. А вместо них остаются вещи скучные и банальные… Неужели все смятение, все странное бушевание того дня были для Салима всего-навсего обычной ссорой, за которой последовало случайное происшествие? Это просто не укладывалось у меня в голове. Я не знала, радоваться мне или печалиться, и решила вернуться к этому потом.

Салим привалился спиной к стене. Я встала напротив него. Мы стояли под фонарем. При виде его освещенного лица я вмиг забыла думать о чем бы то ни было.

— Когда я смогу тебя увидеть? — настаивал он. — Я скоро уеду…

— Я попытаюсь остаться у сестры еще дня на два, на три. Наверное, мы сможем…

— А вернувшись домой, ты действительно не сможешь выходить? Твоя мачеха…

— Строже, чем Лелла, матерей не бывает. Кстати, именно из-за нее нам и приходится ждать…

— Я слышал, о ней говорят много хорошего. Женщины отзываются о ней просто блестяще.

— Блестяще! Вот уж не сказала бы! — Я негодовала, забыв о том, что в нашу первую встречу сама расхваливала ее на все лады. — И кто же, в числе прочих, находит ее такой уж замечательной?

— Как-то раз о ней говорила Дуджа. А в этой области я привык полагаться на ее суждения.

На языке у меня вертелись новые вопросы. Но тут он положил руку мне на плечо. Я посмотрела на часы.

— Ой, как поздно! — воскликнула я с беспокойством.

Перед неизбежностью разлуки все остальное отступило на задний план.

— Давай беги, — ласково поторопил Салим.

Мгновение я колебалась. Не хотелось расставаться с ним вот так. Встав на цыпочки и вытянувшись, я неловко поцеловала его в щеку. И убежала.

Когда он договаривал: «Давай беги», его голос еле заметно дрогнул. Я сама не поняла, отчего избрала такой невинный способ прощания: то ли чтобы подбодрить его, одарить его дружбой — разве дружба в сердце любви не есть самая волнующая нежность, самый чистый дар? — то ли ради удовольствия почувствовать себя в безопасности перед мужчиной, старавшимся укротить в себе темные, как я считала, страсти.

На лестнице я столкнулась с Тамани и не удержалась от удивленного восклицания. Она остановилась и, ухмыляясь, заговорила:

— Тебя удивляет, что я здесь? Хм… уж я-то никого не забываю! Впрочем, Шерифа обрадовалась моему приходу. Я не предупреждала ее о том, что приду, я хотела навестить тебя — мне сказали, что тебе нездоровится… И вот, прождала тебя полдня.

— Я была у Мины, — соврала я с неловкой поспешностью.

— О, мне-то нет нужды рассказывать, где ты бываешь. Это меня не касается… Напротив, тут она подалась ко мне с видом сообщницы, от чего меня передернуло, — я считаю, что ты совершенно права, что ловишь момент, пока живешь у сестры. С мачехой твоей совсем другое дело. Настоящий жандарм… Уж там-то ты не могла бы возвращаться в такой поздний час, верно?