Араминта Холл - Всё и ничто / А. Холл ; [пер. с англ. Т. П. Матц]

Смерть, думала Рут, сидя за своим столом, великий уравнитель. Неважно, насколько успешным, умным, красивым или популярным ты был, все мы в конце только плоть и кости. И если ты это понял, то какой смысл пыжиться и чего-то добиваться? Это заставило Рут почувствовать себя пустой, как будто кто-то медленно сдувал шарик в ее желудке, и она не ощущала никакого вкуса, кроме затхлого воздуха. Мысли метались в голове, подобно детям, играющим в прятки. Прекратите, хотелось ей крикнуть, помедлите, чтобы я могла ухватить вас и узнать, что все это значит.

Единственное, в чем можно быть уверенным в смерти, — это то, в чем никто не может быть уверенным в жизни. Стоит тебе умереть, как люди осознают, насколько сильно тебя любили. Может быть, в момент смерти ты поймешь, кого любила ты. Рут подумала, что зря теряет время, и ей пришлось уцепиться за край стола, чтобы не упасть со стула на пол. Что происходит, почему ей кажется, что она падает?

Она попыталась взять себя в руки, но тут ей в голову пришел ее возраст. Через полтора года ей будет сорок. Она теперь ближе к пятидесяти, чем к двадцати, скорее всего, уже прожила почти половину своей жизни, если ей повезет. Она может перевалить за восемьдесят, но из опыта наблюдений за своими бабушками она знала, что эти годы не содержат ничего, кроме непрерывных огорчений, боли, путаницы, злости и маленьких бессмысленных задач.

В течение долгих лет, которые почти каждому дано прожить, должно найтись место всему и всем. Но выходило иначе. Рут не могла перестать думать о Бетти и Хэле. Она представляла их дома, видела их так ясно, как будто находилась рядом, слышала болтовню, чувствовала маленькие ручки в своих руках. Она тосковала по ним так сильно, как будто не видела их целый год, ее одолевала разрушительная пустота, и она никак не могла избавиться от дурного привкуса этой пустоты во рту.

Кирсти, шмыгая носом, вернулась за свой стол:

— Поверить не могу, а ты?

— Знаю, это ужасно.

— И у него такая славная жена, а девочки еще совсем маленькие. — Она снова шмыгнула носом, затем протянула Рут стопку бумаг. — Гранки пришли. Сэлли хочет, чтобы мы их подписали до конца дня.

Рут попыталась вернуться к макету журнала, над которым работала. Она небрежно пролистала страницы. Даже в черно-белом варианте можно было сразу заметить, сколько вранья в фотографиях. Сегодня это ее особенно угнетало. Она даже задумалась, не продают ли они порнографию. Потому что в чем тогда смысл этих блестящих, раздутых и невероятно фальшивых изображений? Разумеется, их цель — возбудить бесконтрольное желание в читателе, сделать его беспомощным, заставить пускать слюни, смотреть на то, что его окружает, с ненавистью, внушить ему стремление выбраться и заиметь вещи, которые он не может себе позволить. И снова купить журнал в следующем месяце.

Ее внимание остановила фотография Марго и ее детей. Статья удостоилась увлекательного названия «Хорошая жизнь». Внизу, под их ногами, тошнотворная строчка: Если вы когда-нибудь подумывали о том, чтобы бросить все, прочитайте это внимательно и с осторожностью, потому что вы можете вдруг бросить работу, выставить дом на продажу и заняться органическим сельским хозяйством. Она ненавидела покровительственный тон статей в журнале.

Вокруг столько дерьма, сказала Сэлли им всем на редакционном совещании несколько месяцев назад, что теперь наша официальная задача всех подбадривать.

Марго Лэндсфорд — женщина, у которой есть план, вот только это такой план, который большинство из нас не рискнули бы осуществить. Но Марго не такая, как вы или я. У нее есть мужество и убеждения, а также сила воли, чтобы этих убеждений придерживаться. Рут захотелось выделить слова «сила воли» и заменить их словом «деньги». Марго занималась инвестициями, зарабатывая шестизначную сумму ежегодно, а дома ее ждали двое маленьких детей. И вот тогда они с мужем решили все это сменить на пасторальную идиллию деревенского Суррея. Джейн, редактор, вычеркнула «пасторальную идиллию», заменив «радостным производством мыла» и пометив в скобках: «Не стоит смущать читателя слишком длинными словами». Красная ручка дергалась в руке Рут, но она сдержалась, потому что не знала, в чем заключается настоящая история или какие нужно употребить слова, чтобы передать ее. «Мы поехали отдыхать в Грецию, — сказала Марго, наливая ромашковый чай в своей великолепной старинной кухне, — и однажды вечером я взглянула на Чарли и спросила, какого черта мы делаем. Мы никогда не видим детей, у нас дом, в котором мы почти не бываем, и мы должны выбирать время, чтобы поговорить. Давай просто остановимся. И он посмотрел на меня и сказал: да, это замечательная мысль. С той поры мы назад не оглядывались».