Андрей Шарый - Четыре сезона

А в Литву прилетела Кристина Канта. Она дежурила у всех дверей, за которыми находился ее бывший муж. Однажды, когда Бертрана выводили с допроса, Кристине удалось погладить его по голове. Фотография этой мимолетной ласки потрясла мир не меньше убийства, которое совершил Бертран Канта. Через семь месяцев после смерти Мари решилась судьба ее жестокого любовника: восемь лет тюремного заключения. Литовский государственный обвинитель не стал требовать максимального срока наказания в пятнадцать лет; и его, наверное, тронула история этой дикой и страстной любви. «Если бы в сердце Канта присутствовала хоть капля жалости, он бы остановился после первого же удара и позвал на помощь, — срывающимся голосом взывала к судьям мать погибшей. — Я не верю в его раскаяние. Я говорю от имени всех женщин мира: даже дикий зверь не убивает себе подобного». Когда оглашали приговор, все три бывших мужа Мари сидели в зале суда.

На Пер-Лашез у Мари Трентиньян достойные соседи. Она похоронена рядом с великим шансонье Жильбером Беко, совсем неподалеку — усыпальница великой актрисы Сары Бернар. Это все, что принесла Мари ее последняя любовь, все, кроме белой мраморной плиты на сорок пятом секторе кладбища Пер-Лашез.

Есть в этом парке воспоминаний могилы, ставшие капищами истового поклонения. У надгробья основателя спиритизма Алена Кардека ежедневно собираются медитировать десятки последователей его философского учения. Те, кому дорого революционное прошлое, отправляются к могиле Огюста Бланки или к северо-восточной стене Пер-Лашез, где в мае 1871 года расстреляны 147 парижских коммунаров. Их главный палач, командующий версальской армией Адольф Тьер, похоронен в двадцати минутах неспешной прогулки по главной кладбищенской аллее. Всегда много живых людей в секторе номер шесть, где находится едва ли не самое знаменитое парижское захоронение. Уже три десятилетия над этой могилой звучит музыка группы «Doors». Здесь вспоминают Джеймса Дугласа Моррисона. Джим Моррисон скончался в ванной комнате своей парижской квартиры, если положиться на полицейский протокол, от сердечного приступа (в двадцать-то семь лет!), если верить биографам, от передозировки наркотиков. В задумчивости стоят над гробом кумира влюбленные в него девушки семидесятых годов и потрепанные бедовой судьбой лысоватые рокеры, и в дыму их сигарет легко уловить совсем не табачный аромат. Эта могила — мир психоделической любви, в котором те, кто похоронен рядом, чувствуют себя неуютно. Поговаривали даже, что по истечении срока аренды могилы прах певца будет перенесен на другое кладбище, чтобы любители «Doors» не беспокоили спокойствия пер-лашезских мертвых. Но из этой идеи ничего не вышло. В декабре 2003 года шестидесятую годовщину со дня рождения Моррисона здесь собрались отметить тысячи его поклонников.

И все же группе «Doors» ни на одном кладбище мира не переиграть Фредерика Шопена. Его Marche Funerable, третья часть второй фортепианной сонаты, и на Пер-Лашез звучит почти ежедневно, и вовсе не над могилой композитора, всегда украшенной бело-красными, как на клавиатуре пианино фирмы «Плейель», цветами. Мало кто помнит, кстати, что одну из самых смешных мелодий нашего детства, «Вальс для маленькой собачки», тоже написал Фредерик Шопен. Эта славная музычка пришла ему на ум по прихоти Жорж Санд, обожавшей свою лорнетку. Альфред де Мюссе, парижский поэт, ставший любовником Авроры Дюдеван за три года до ее знакомства с Фредериком Шопеном, лежит в земле Пер-Лашез всего в паре сотен метров от своего счастливого соперника. В отличие от фамилии Шопена, имя де Мюссе на кладбищенской карте не выделено жирным шрифтом; здесь он — знаменитость второй категории.

Историки, составляющие такие карты, утверждают: темные пятна, чуть ли не сплошь покрывающие монументальный памятник на могиле Оскара Уайльда, — следы губной помады, следы тысяч поцелуев, оставленных бесчисленными поклонницами ирландского писателя. Другие знатоки свидетельствуют, что привинченная к монументу табличка «Уважайте память Оскара Уайльда и не наносите урона его могиле» — следствие борьбы с письменными мольбами о ниспослании однополой любви. В кончине Уайльда, между тем, было мало романтики: вышедший из заключения сломленным человеком, писатель не нашел себе места на родине и уехал в Париж, где и догорел, как свеча. Из Британии его гнали тяжелые воспоминания о Редингской тюрьме, куда он попал за преступление, в ту стыдливую эпоху названное «нарушением законов нравственности». В пору пребывания Уайльда во Франции опубликовано его последнее крупное произведение, знаменитая тюремная баллада о кавалеристе Королевской Конной гвардии Ч.Т.В., казненном за убийство любовницы. Строки из тоскливой поэмы Уайльда на Пер-Лашез можно вспоминать едва ли не у каждой могилы.