Андрей Шарый - Четыре сезона

Иноческие поселения Святой Горы составляют особую общину — Священный Кинот. Право управления принадлежит Протату, Собранию, в которое входят по одному представителю от каждого монастыря. Даже до этого уголка святости доносятся церковные раздоры: в последние десятилетия иноки монастыря Эсфигмен не поддерживают духовного общения с другими монахами, объявив себя зилотами, особыми ревнителями чистоты православия. Потерявший таким образом одного из своих членов Протат заседает в административном центре полуострова — городке Карея, где расположены подворья всех монастырей, действует церковная школа, есть почта, полиция, медпункт, лавки, кофейни. Старейшие обители (Лавра, Ватопед, Ивер, Хиландар, Дионисиат) составляют Пентаду, из членов которой избирается председатель Собрания. В церковных вопросах монашеская республика подчиняется Константинопольскому Вселенскому патриарху. Государственный язык на полуострове — греческий, все монахи имеют греческое гражданство.

Россию и Святую Гору связывают прекрасные и сложные отношения. Здесь, в одной из обителей, был в 983 году пострижен основатель монашества на Руси, преподобный Антоний Печерский, известный в миру как Антипа из города Любеч. До сих пор цела (и озарена духовным светом) келья, которую он занимал. Вернувшись на Русь, Антоний поселился в пещере на берегу Днепра, где жил в добродетели, не показываясь навет Божий. Чистота его подвижничества оказалась столь притягательной, что вскоре на днепровской круче возник первый русский монастырь, Киево-Печерская лавра. С Афона благословлял своих учеников, подвизавшихся более чем в ста обителях, причем самых славных и строгих (Оптина пустынь, Валаамский монастырь, Глинская пустынь, Белобрежская обитель), старец Паисий Величковский.

Святая Гора окармливала Россию пищей духовной, взамен не без основания рассчитывая на вспомоществование русских царей. Не раз подаяние православных правителей спасало афонские монастыри от разорения. Когда после падения Константинополя Россия осталась единственным не попавшим под османскую пяту православным государством, церковная роль Москвы изменилась. «Ныне наши монастыри словенского языка в греческой земле пребывают в чуждостранствии, и мы алчем, и жаждем, и наготуем без своих царей и ктиторов», — писали афонские старцы русскому царю Ивану IV. Заступничество Александра I спасло Святую Гору от гнева султана Махмуда II, который после того, как иноки приняли участие в греческом восстании 1821 года, собирался срыть монастыри до основания. Но случались в афонском мире православия и внутренние раздоры. В XVII веке после раскола Никона монахов-славян на Афоне зачислили в еретики, поскольку они оспаривали справедливость греческого обряда. В начале XX столетия численность русских иноков на Святой Горе резко сократилась как раз из-за того, что часть монахов, объявивших себя имяславцами, депортировали. Сейчас, кажется, черные времена позади. В Москве действует Подворье монастыря Святого Пантелеимона, теплится монашеская жизнь в Ново-Афонском Симоно-Канонитском монастыре, что основан в качестве отделения Святогорской обители полтора века назад в двадцати километрах от Сухуми. Да и не о склоках надлежит думать вступающему на афонскую землю. Думать здесь надлежит о вере.

Север Эгейского моря, как и всю Грецию, Господь окрасил в мягкие цвета. Тихое море, в котором монахам купаться не положено, здесь почти сливается с небом. Почва Святой Горы Афонской камениста и суха, и только в распадках холмов найдутся небольшие участки плодородной земли, вскормленные трудом иноков. Вода на Афоне — щедрый дар Богородицы, поэтому родники и колодцы — приметы всех монастырских дворов. Трапеза инока скромна и даже в самых хлебосольных монастырях не всегда обильна: свежий каравай, маслины, лук, помидоры, яблоки, холодная вода, молодое вино. Не тело, а дух есть та часть человеческой природы, которая после умерщвления всего земного приходит к блаженному состоянию через постоянное нравственное усилие и работу совести. Таков Айон-Орос: в Соборном Храме Успения Пресвятой богородицы, самом древнем на Афоне, тихая молитва творится двадцать четыре часа в сутки. Давно уже молчит громадный колокол на звоннице собора Святого Пантелеимона, второй по величине в мире, весом тринадцать тонн и диаметром почти три метра. Иногда только в какой-нибудь обители слышны быстрые удары по деревянному билу; некогда из-за боязни привлечь внимание турок и пиратов афонцы перестали пользоваться колоколами, и только русские иноки вновь ввели звоны. Но тишину здесь принято беспокоить крайне редко. В сладком безмолвии работают иконописцы в монастырских мастерских. Символом иноческого обета молчания кажется святыня монастыря Ивер — губы Иисуса Христа.