Кит Рид - Я стройнее тебя!

Бетц спрашивает:

— И все эти люди решились на это из-за одного мерзкого типа?

— Он во главе, но действует не один, — отвечает Ахмед. — А теперь взгляните на дела его.

Машина встает на гребне дальнего холма. Толпа позади них останавливается. Ахмед выбирается из машины, и участники шествия вздыхают, все как один; этот вздох поражает. Глория торопится встать рядом с ним, и Дэйв с двойняшками тоже вылезают из машины. Они сдержанны, как путешественники на рубеже новых земель. Каким бы им ни представлялось место назначения, они уже прибыли. Их цель там, внизу: на нескольких акрах огороженной штакетником пустынной территории расположилась группа освещенных зданий. С высоты холма Бетц видит и сам анклав, и то, что за его пределами.

По правую руку в нескольких милях от них торчит странное плоское сооружение, окруженное зеленоватым сиянием исходящих от него испарений. Его можно принять за все что угодно: за фундамент под многоэтажное здание, за приземистый фабричный цех, за взлетно-посадочную полосу. Так что же это? Над постройкой поднимаются струйки пара.

Дэнни поворачивается и разглядывает сооружение.

— Что это такое вот там?

— Подземная клиника под названием Веллмонт. — Ахмед указывает на цементную глыбу. — Ваша сестра была там.

— Была?!

— Возможно, она и сейчас еще там, — добавляет он. — Мы не знаем.

— Отлично! — Дэйв хватает муллу за руку. — Дайте мне ключи. Я должен найти ее.

— Сначала сделаем это, — отвечает Ахмед, — а потом то.

— Но как же Энни? Мы же здесь из-за нее!

— Почему ты так в этом уверен?

Дэйв начинает психовать.

— Энни там, и надо срочно ее найти. Пойдем!

— Но ты же не знаешь, как здесь все устроено, верно? — Ахмед произносит это таким пренебрежительным тоном, что Дэйв теряется.

— Я… — он огорченно договаривает: — не знаю.

И вот тогда дружелюбный мулла, живущий в фургоне посреди пустыни, преображается, становится большим, значительным. Он выпрямляется и превращается в человека, который принимает решения и в присутствии которого молчат. Полностью завладев всеобщим вниманием, он произносит:

— Пойми, наша первоочередная цель — этот анклав. — А потом добавляет голосом, который отсекает все сомнения, как ятаган, отрезающий кусок мускусной дыни: — Для того чтобы уничтожить кобру, на нее надо нападать с головы.

Ответить на это Дэйву нечего. Им всем нечего сказать. Они уже у черты. Трое юных подростков, вероятно, слишком взволнованы и, несомненно, испуганы, к тому же находятся так далеко от дома, но сейчас они готовы. Им хватит самообладания встретить то, что ожидает впереди.

С яростным воплем Ахмед-Шах поднимает руку и подает сигнал, и участники похода кричат, все как один. Вопросов больше задавать никто не будет. Первыми идут Ахмед и Глория, за ними двойняшки Аберкромби и Дэйв Берман. Позади следует огромная решительная армия. Им больше не нужно ждать. Они шагают вперед.

Принято считать, что только сытое войско может совершить поход. Но когда наступает время решающей битвы, об этом правиле забывают. Солдатами движет ярость.

Смотрите, как они снесли массивный забор и вошли в закрытые владения Преподобного Эрла; смотрите, как они приближаются акр за акром, как шагают к центру анклава, средоточия всего, к чему они так стремились, но что теперь оказалось им ненавистно. К очагу нетерпимости. Разнообразных страданий, неверных суждений. Ложных эстетических представлений, на которых держится эта система. Под вездесущей эмблемой Сильфании можно прочесть ту самую мантру: «СТРОЙНЕЕ ТЕБЯ».

Они спускаются и двигаются по полям Сильфании, мимо цехов в ангарах, и кругом нет никого, потому что сейчас ночь. Они шагают вперед, вытаптывая на своем пути грядку за грядкой травы Преподобного Эрла. У тучных бойцов уже ломит все тело, они измотаны, но продолжают путь, освеженные брызгами автоматических поливалок, и выходят из тумана распыленных капель, как бесформенные божки. Сейчас шагающие единодушны; они приближаются к цели, сил им придает гнев, и мыслят они, как один человек.

Мы устали от этого. Нас это просто достало. Почему мы должны надрываться и страдать, портить себе жизнь ради того, чтобы доставить удовольствие вам? Мы не станем больше улыбаться и делать вид, что едим как птички, только потому что, как вы говорите, так едят нормальные люди. Нам надоело сидеть на диетах и мучиться в спортзале из-за того, что мы якобы должны выглядеть так же, как вы. Нас достали вы и ваши недостижимые стандарты. Кто вообще дал вам право устанавливать какие-то нормы?