Александр Беатов - Время дня - ночь

— Хотят?! Нормальные?! — воскликнул Сашка.

— Да, хотят!

Сашка понимал, что бессмысленно что-либо объяснять и, чтобы переключить разговор на другое, спросил:

— Что это у тебя?

— Конверт, с направлением! — ответила мать, снова переходя на плаксивые интонации и поднося к глазам платок. — Запечатанный… Открывать нельзя…

"Значит всё! " — сказал себе Сашка. — "Решилось!"

Весь день ушёл на сборы в больницу. Мать несколько раз ходила в магазины, покупала для сына предметы первой необходимости и вместе с ними — съестное и конфеты.

Вечером Саша дозвонился до Володи, который оказался пьяным от продолжавшейся до сих пор встречи со своим приятелем, Сашкиным тёзкой, который никак не мог покинуть его жилище, вырывал у дворника трубку, звал Сашку приехать с вином.

— Завтра меня кладут в больницу, — сказал Саша уже не в первый раз, не включавшемуся в разговор Володе.

— Какую больницу? — услышал он пьяный голос приятеля.

— Психиатрическую, — ответил Саша.

— Остроумно! — сказал Володя, не понимая Сашу до конца.

— У меня осталась твоя книга, — сказал Саша.

— Какая книга? — недоуменно спросил дворник. — Хватит дурака валять!

— Психиатрическая, — пошутил Саша.

— Какая?

— Возьми бумагу и ручку и запиши, что я скажу.

— Подожди…

Володя надолго пропал. Сашка вслушивался в треск и пощёлкивания в телефонной сети. Наконец, послышался голос его приятеля:

— Ну, чего ты хочешь?

— Записывай!

— Записываю…

— Звонил Саша, — стал диктовать Сашка, — И сказал, что ложится в больницу…

— Какой Саша? — спросил пьяный голос.

— Волгин, — ответил Сашка и продолжал: — Библию забери у его родителей. Записал?

— Передай ему, — услышал в ответ Сашка, что он — сукин сын!

Саша положил трубку, тяжело вздохнул.

Утром он проснулся в половине седьмого, как на работу. Появившаяся сразу мысль о больнице не дала уже заснуть, и он поднялся. Умывшись, вернулся в свою комнату, взял Библию и, наугад открыв её, прочёл:

"Когда же Он приблизился к городским воротам, тут выносили умершего, единственного сына у матери, а она была вдова; и много народа шло с нею из города. Увидев её, Господь сжалился над нею и сказал ей: не плачь, и подойдя, прикоснулся к одру; несшие остановились; и Он сказал: юноша! Тебе говорю, встань! Мёртвый поднявшись сел, и стал говорить; и отдал его Иисус матери его…"

Саша задумался, пытаясь найти связь прочитанного с его жизненной ситуацией.

"И отдал его Иисус матери его"… — повторил он и спросил себя: "Почему так сказано? Кому ещё он мог бы отдать сына, кроме матери?"

Так и не ответив себе, но решив, что попробует разобраться в этом позже, Саша завернул Библию в большой лист бумаги, перевязал несколько раз крест-накрест бечёвкой и надписал: "Володе".

После завтрака, услышав в напутствие от отца слова: "Смотри там… Веди себя хорошо!" — будто он — маленький мальчик — уезжал в гости на каникулы к почтенным родственникам, — они вышли вместе с матерью из дому, поехали на Курский вокзал.

Точно так же, как и при поездке в диспансер, только уже сидя в пригородном поезде, сын и мать разговаривали мало. Если и начинали было о чём-то говорить, то у матери на глазах моментально появлялись слёзы, которые она долго не могла остановить. Сашка не хотел её переубеждать в том, что он нездоров. "Пусть считает, что болен", — думал он. — А то как бы не сказала чего лишнего в психбольнице, если увидит там что-то и испугается…"

Они вышли из поезда в Электростале и, узнав у местных жителей, куда идти, направились к лесопарку, сквозь деревья которого просматривалась длинная белая бетонная стена, окружавшая территорию больницы.

Обогнув её, они подошли к металлическим воротам, с будкой для сторожа, который их сразу же пропустил, не потребовав никаких документов.

"Полупроводник," — подумал Сашка, предполагая для этой мысли слушателя в лице Игоря, который мог по достоинству оценить этот чёрный юмор, но которого, к сожалению, рядом не было.

Этим и кончился весь юмор.

В больнице его донага раздели и заставили вымыться под душем.

"Как будто перед плаванием в спортивном бассейне", — подумал Саша, лениво намыливая своё тело затёртой больничной мочалкой. — "Или — перед газовой камерой?.."

Надев полученную затем пижаму и подобрав по размеру тапки, Саша вышел попрощаться с матерью. Слёз у неё уже не было. Наверное, теперь она полагала, что всё будет в порядке: вовремя удалось определить, что сын болен, теперь его должны будут вылечить, и ему не придётся идти в армию, что на самом деле тоже не так уж и плохо…