Александр Беатов - Время дня - ночь

"А там хорошо, в Америке-то… Наверное, всё не так, как тут…"

Саша выключает радио…

"Что ж, сейчас поспим…"

Саша погасил свет, и тихо вроде стало…

"Посплю сейчас…" — думает он.

Снег ударяется в стекло и тает. Сверху капает на подоконник, и на душе от всего этого делается неспокойно. Одеяло кажется коротким. Лежать неудобно, простыня прилипает к потным ногам, и трусы прижимают в паху.

— Жарко…

— Надо батарею было перекрыть…

— Неохота…

— Тогда всю ночь промаешься и опять не выспишься!

— Всё равно промаюсь и не высплюсь…

— Смотри сам…

Сашка идёт на кухню за плоскогубцами. Зажигает свет, пьёт воду. Возвращается, закручивает кран батареи. Слышно, как тикают часы.

Без десяти два…

Лёг — и мысли снова…

Где-то утром с трудом всё-таки засыпает.

"Будильник!!!"

— Ещё немного…

— Пора!

— Ещё…

— Пора!

— Ещё минуту…

— Пора!

— Встаю…

— Ну!

— Ещё…

— Опоздаешь!

— Всё равно…

— Не дури!

— Сейчас…

— Давай: раз — два — три!!!

Поднялся. Встал на холодный пол. Носки — с батареи. Тапки. Рубашка. Брюки. Пиджак. Умываться. "Н-но, коняга!"

Снега стало больше, но он продолжал таять. Летали птицы и изредка покрикивали вороны. Было в первый раз кругом всё бело: снег лежал на крышах, на деревьях и даже на асфальте. День начинался, и казалось, он был светлее вчерашнего. Наверное — от снега.

После работы Сашка в МГУ не пошёл, а встретился у пивной с дворником. Они долго пробирались между столиками в поисках свободных кружек. Затем Володя встал в очередь менять деньги. В воздухе повисал единый гул голосов. Даже те, кто разговаривал рядом, однообразно тонули, вливались в него, как пиво в немытую кружку.

Саша стал пробираться к мойке, где работал только один кран. Там была очередь, многие были раздражены, почему не пускали вперёд себя даже тех, кто просто проходил мимо.

Подошёл Володя стал что-то рассказывать. Саша лениво слушал его, временами отвлекаясь и начиная думать о чём-то своём, надоевшем. Друзья набрали пива, и пробираясь среди людей, Сашка прислонил кружку к чьей-то спине, и пена от пива оставила на ней след.

"Высохнет", — цинично подумал кто-то в Сашкиной голове.

" Но ведь, это же плохо!" — возмутился другой.

"Пусть тогда мне сделают то же самое — отвали!" — ответил им обоим Сашка и стал пробираться дальше.

Вскоре приятели нашли столик. От него только что отошли двое, освободив место.

— Держи место! — скомандовал дворник, а сам, оставив свою кружку, куда-то исчез.

Саша стал разглядывать соседей. Слева, за его столиком, качался из стороны в сторону подвыпивший "ветеран", чем-то напоминавший дядю Колю. По-видимому, он находился в пивной чуть ли не с самого утра и "законно", а потому и уверенно занимал здесь свой край стола. Время от времени он перебрасывался редкими фразами с соседом, человеком неопределённо-среднего возраста, по лицу частенько "поддающим", но очень старающимся "держать себя в руках" и "не терять своего достоинства" даже тут, в рядовой пивной. Этот человек, прислонясь к колонне, лениво разглядывал зал, с множеством людских перемещений, происходивших в поисках освободившихся кружек. Когда его спрашивали, нельзя ли у него занять кружку, он не отвечал, а лишь крутил головою. По всей видимости, ему нравилось быть прислонённым спиною к колонне, и чтобы не нарушать его комфорта за пивом ходил "повторять" для него его немногословный сосед-ветеран.

У третьей стороны стола в неудобной позе расположились двое молодых парней рабочего вида, ругались матом через каждое слово, громко придирались друг к другу по пустякам, находя в этом развлечение.

Володя уже вернулся и продолжал о чём-то рассказывать. Саша слушал его, сразу же всё забывая. Он давно уже решил для себя "просеивать информацию", и если чувствовал, что она не имела характера выше нейтрального по степени значимости, новизны, оригинальности и тому подобному, то он старался её не запоминать. Где-то он прочёл, что человеческий мозг, хотя и обладает огромным потенциалом, тем не менее, его объём не безграничен. Он научился даже помнить часть информации только что услышанной, и мог ответить собеседнику на ряд его вопросов, но через некоторое время старался напрочь забыть всё, что не имело "информационно-позитивного статуса".

Вот и сейчас, слушая дворника, он одновременно продолжал думать о своём… В мозгу вертелось: "Не надо было мне сюда приходить… Зачем я пью?.. Я ведь не такой…" И, тем не менее, по какой-то инерции, будто запрограммированный кем-то заранее, он продолжал стоять и сосать пиво, уже третью кружку… Всё надоело… Будто во сне всё кругом теряло очертания, растворялось… Для всех, стоявших за столом, весь мир их был это место: стол — доска, на толстой металлической ноге, с кружками — по краям, с блюдцем — вместо пепельницы, в середине, и — с чьей-то разодранной воблой, на газете.