Махмуд Теймур - Синие фонари

Подумав немного, она тихо проговорила:

— Но у меня нет способностей к преподаванию, нет ни сил, ни терпения.

— Я готов работать вместе с тобой. Буду твоим помощником. Кто знает, может быть, нам повезет! Со временем курсы наши расширятся и мы создадим что-нибудь посолиднее.

— Ты строишь воздушные замки.

Но я, воодушевившись, продолжал:

— Знаешь, как мы назовем их? «Курсы шитья и вязанья имени Вафика».

Она с изумлением на меня посмотрела:

— Курсы имени Вафика?

— Да! И в центре главного зала повесим большой портрет Вафика, чтобы он был виден отовсюду.

Она не отводила от меня глаз, словно ожидая еще чего-то.

Я продолжал:

— Вот увидишь, наши курсы будут иметь успех. А мы с тобой отдадим все свои силы…

Я с увлечением стал описывать наши будущие курсы, говорил о том, как мы обставим комнаты, наладим работу, какие будем устраивать вечера. На этих вечерах ученицы смогут разыгрывать сценки из истории народного сопротивления, исполнять патриотические песни, зовущие к героическим поступкам и самопожертвованию.

Печаль, сквозившая в ее взоре, говорила о том, что мысли ее далеко, — она думала о сыне. Словно во сне Ашджан прошептала дрожащими губами:

— Героизм… народное сопротивление… засада… Вафик…

Затем медленно поднялась и вышла.

Вернулась она, держа в руках большой портрет сына в дорогой раме.

С нежностью вглядываясь в портрет, она спросила:

— Как ты думаешь, подойдет он для наших курсов?

Постепенно мои планы стали осуществляться. Ашджан переехала в другой дом в том же квартале, просторный и красивый. Тут же в доме было решено поместить и курсы.

Мы с увлечением готовились к открытию курсов: следили за тем, как переоборудовали помещение, приводили в порядок примыкавший к дому уютный садик, сажали цветы.

Ашджан работала с большим подъемом. Скорбное выражение постепенно исчезло с ее лица, и на нем снова появилась прежняя милая улыбка.

Закончив дневные дела, мы отправлялись гулять по окрестным полям, но и во время прогулки наш разговор постоянно вертелся вокруг курсов. Мы с увлечением обсуждали систему преподавания, планы работы, говорили о наших ученицах. Мне хотелось, чтобы будущее казалось Ашджан привлекательным и интересным. Ее готовность изменить жизнь, заняться полезным делом наполняла меня радостью.

Семена прекрасных качеств, заложенных в Ашджан, давали всходы. У нее появилась тяга к знаниям, в особенности ко всему, что было связано с героическим прошлым Египта. Она не хотела жить в мире фантазии, как ее отец. Ее интересовал реальный мир — мир исторических фактов и действительных событий.

Я делал все, чтобы помочь ей разобраться в этом прошлом. Для этого мне приходилось самому углубляться в книги по истории, что я и делал не без пользы для себя, а потом делился с ней прочитанным.

И все же изредка словно облачко набегало на ее лицо, и оно становилось печальным. Обычно после приступов печали она приходила в возбужденное состояние и, вспоминая о гибели сына, требовала решительных действий против подлых убийц, которые вторглись в нашу страну и безнаказанно проливают кровь невинных. Я крепко сжимал ее руку, давая понять, что полностью разделяю ее патриотические чувства.

Но однажды она гневно обрушилась на меня:

— Нет, ты мне скажи, что вы намерены предпринять? Или ты сам не знаешь? Чего же тогда ты распинался в любви к родине?

— А я ее действительно люблю и по-прежнему настроен патриотически.

— Но это — патриотизм на словах!

— Почему же? Я просто не афиширую своих планов!

— Понимаю, — сказала она с усмешкой. — Ты готовишь тайный переворот!

— О перевороте пока еще говорить рано. Кто высечет искру и раздует пламя восстания?! Народ обескровлен, подавлен огнем и мечом. Ты же сама видишь, как инертны и пассивны люди. Мы должны медленно, исподволь готовиться к восстанию, вести революционную агитацию.

— И вы это делаете?

— Да. Мы присматриваемся к людям, стараемся пробудить их сознание, энергию. Мы разъясняем им, каких прав они лишены, и в чем их долг. Наши курсы как раз и есть пример такой патриотической деятельности. Девочки научатся здесь шить и вязать, и в то же время мы будем воспитывать и просвещать их, разъяснять им, к чему мы стремимся, чего хотим для своей страны. Они вырастут сознательными гражданками, и их дети уже будут настоящими патриотами своей родины.

— Но я пока не вижу проку от вашей деятельности, — вызывающе сказала Ашджан. — Разве вы чего-нибудь добились?