Вадим Давыдов - Год Дракона

Он опустил курсор, и целая подборка фотографий Елены в разных интерьерах – от заснеженных кавказских склонов и выжженных солнцем иорданских ландшафтов до буйно-зеленых сельв Коста-Рики и мангровых зарослей индонезийских тропиков – появилась на экране. И везде она была в окружении мужчин – иногда до зубов вооруженных, иногда нет, но всегда с удовольствием демонстрирующих свои мужские игрушки перед этой прелестной женщиной, кажущейся невообразимо хрупкой… И у Майзеля что-то шевельнулось в груди. Что-то похожее на ревность… Но он не придал этому значения. Потому что это было невозможно.

Он продвинул экран еще на страницу вниз.

Да– да, конечно. Лучшие репортажи. Безрассудный вызов кровавым деспотам Кремля… Ага, ага, понятно. Одни превосходные степени прилагательных. «Бриллиантовое перо». Кукушка хвалит петуха… Любят себя господа интеллектуалы. Премии себе дают. Соль земли, твою мать… Прямо не коллеги, а ангелы, христово воинство, чтоб их… Ну, понятно мне все. Или не все, но очень многое…

Майзель снова набрал Богушека. Тот появился так быстро, как будто ждал в приемной:

– Будут указания?

– Машина у нее есть?

– Есть, – вздохнул Богушек.

– Н-да, что-то ты распыхтелся сегодня, – поморщился Майзель. – Что еще?

– Ну… Этот корчваген я бы поостерегся машиной назвать… Двести пятая «Пежо», и лет ей точно никак не меньше двадцати…

– Вот же комплексы интеллигентские, что ж ты будешь делать… А водит она как?

– Как все бабы, – усмехнулся Богушек. – Ну, малость получше…

– Поставь маячок.

– Ну, начинается, – простонал Гонта и накуксился, как ребенок. – Уже стойку на нее сделал, да?! Мало у меня работы?

– Думал провести меня, ментяра чертов?! Что за снимок ты мне подсупонил, засранец?! Первый раз в первый класс?! Где ты его выкопал?!

– А я знаю, что у тебя на девочек не стоит, – проворчал Богушек, глядя в сторону.

– Тебе все равно не повезло. Потому что она давно не девочка и блондинка.

– Драко-о-он…

– Что там за московская история с абортом?

– А, пустяки, дело житейское. Широко известный в узких кругах пачкун. А что?

– Хочешь услышать детальные пожелания? – Майзель приподнял правую бровь. – Скажи лучше, есть возможность?

– Да-а, младшего обидеть всегда легко…

– Гонта, перестань кривляться.

– Уже. Так что? Аннулировать?

– Да уж придумай что-нибудь. И доктора этого найди, черт его знает, сколько женщин он в своей жизни покалечил…

– А скольким жизнь спас? И мир в семье? Суровый ты мужик, Дракон, – Богушек поглядел на Майзеля исподлобья.

– Вот и проверь, скольких спас, а скольких покалечил, – оскалился Майзель и в упор уставился на Богушека.

Тот не выдержал, отвел взгляд:

– И что?

– Выясни – и реши, что.

– Бу сде… – буркнул Богушек. И выдохнул: – Не царское это дело, Дракон…

Майзель оторвал взгляд от экрана и озабоченно посмотрел на Богушека:

– Что с тобой, дружище? – тихо спросил он. – Не хочешь отдохнуть? Возьми жену, слетай на Майорку или на Мальту, поплавай в теплой водичке. Я уж как-нибудь перебьюсь недельку, ничего со мной не будет. А?

– У меня все в цвет, Дракон. Зуб даю, – Гонта крутанул шеей так, что хрустнули позвонки.

– Ну, добро, – Майзель прикрыл глаза и усмехнулся. – В цвет, так в цвет. А когда у младшенькой твоей день рождения? Скоро совсем? Сколько ей будет, девятнадцать?

– Дракон…

– Все я знаю, братец мой Гонта. Все, – Майзель встал, подошел к нему, приобнял за плечи, встряхнул. – Делай, что надо, и случится, что должно. Помнишь?

– Помню…

– Если не мы, то некому. Помнишь?

– Помню.

– Ну, молодец. Ты же знаешь, я просто не верю, что пакостники бывают маленькими. Они все большие. Только некоторые болеют. Ты ведь меня понимаешь, Гонта?

– Понимаю, – Богушек чуть отстранился, и некое подобие улыбки прорезалось у него сквозь усы.

– Ну, тогда работай, дружище, – Майзель похлопал его по плечу и ласково подтолкнул к выходу.

Через день Богушек попросился на аудиенцию. Майзель ждал его, сидя на диване в мягком углу. Войдя, Гонта, не говоря ни слова, протянул ему газету. Это был российский бульварно-скандальный листок «Мегаполис-экспресс», свернутый на странице происшествий. Майзель погрузился в чтение.

«Сегодня утром известный музыкант и исполнитель авторских песен М. был обнаружен у себя дома в постели, связанный по рукам и ногам. В самом интересном месте у М. находился пластиковый пакет с сухим льдом. С диагнозом „необратимые трофические поражения половых органов вследствие длительного воздействия сверхнизких температур“ М. был доставлен в Московскую клиническую больницу им. Бурденко. Состояние М. характеризуется как стабильно тяжелое. Медики выражают осторожную надежду на улучшение, однако подчеркивают, что предстоит несколько сложнейших операций, исход которых предсказать сейчас никто не берется…»