Светлана Викарий - Вот моя деревня

В поселке на въезде расположились два магазина. «Луна» — четырехугольник метров в сорок зеленого цвета. Рядом летняя беседка для удобства. Его так и называли — Зеленый. Второй чуть побольше — «Светлана». Этот был Красным. И веранда его под капитальной крышей выглядела вполне убедительно. Под ней размещалось шесть столов, за которыми регулярно в любую погоду можно было справить маленький праздник души. Рядом доска для объявлений.

У железки, рядом с перроном, где некогда останавливалась Летучка, государственный железнодорожный магазин, отапливаемый печкой-голландкой — самый бедный по ассортименту и дорогой по ценам.

Продукты в долг, под запись, давали только в частных магазинах. Расплата для многих наступала двадцатого числа под пенсию. Продавщицы вычеркивали из списка должников, принимая денежки, и все начиналось сначала. С бутылки, конечно. Но были и злостные должники. Библиотекарша была должна с прошлого года больше тридцати тысяч, а являлась в магазины без зазрения совести. Но поскольку она имела высшее, когда-то педагогическое образование, к ней не могли относиться с недоверием. Ассортимент продуктов, которые она выбирала, был интеллигентный — сыр и колбаска самые дорогие, грудинка, телятинка. В то время как другие не брезговали куриными спинками и гузками, легким и почками, и даже кости говяжьи уходили в лет, за одно утро.

Магазины для деревни были настоящим спасением. Они кормили, поили и даже помогали в растопке печек, так как их хозяйки не возбраняли народу забирать коробки из-под продуктов. А некоторые из них были даже деревянные — чем тебе не лучинки! Поэтому с пустыми руками из магазина никто не уходил. Автобус тоже останавливался у Красного магазина, дети отъезжали и приезжали в школу тоже отсюда. Приезжие торговцы выставляли свой товар под стенами магазина. Чем не Красная площадь?

Хозяйка «Светланы» Татьяна Игоревна — энергичная миловидная женщина, на Джипе моталась за товаром сама и даже принимала заказы от населения. Она явно была талантливым менеджером. Ей удалось превратить магазин в минимаркет. Здесь можно было купить все — от хлеба до иголки.

В Зеленом — хороший выбор алкоголя на все вкусы. Но лидером продаж был портвейн «Три семерки» за 70 рублей с пластикой поллитровке. «Портос». Несмотря на то, что частные магазины работали 24 часа в сутки, торговля самокатом производилась повсеместно во многих дворах поселка. Торговала сноха Вани Чибиса, по прозванью Ушки, поскольку они были выдающейся формы, торговала почтальонка, предприниматель Женька — поставлявший для рыбаков червей в специализированные магазины города. Это был его основной бизнес. Не постоянный, конечно. Потому как чаще пробивался он разрешением хозяев огородов и выползков этих собирали ему мальчишки, почти, что за даром. И расплачивался он иногда чипсами, конфетами да сухариками.

Надя тоже пользовалась услугой магазина в долг. Приходилось платить за съем квартиры для Вовки и его беременной Шмары в городе. А это одна ее пенсия, значит, в магазин отдавали пенсию брата.

Шмара оказалась просто виртуозом в умении тратить деньги. А ведь все-таки две зарплаты! Она любила шикануть, зайти в кафе, купить самые дорогие джинсы, которые, впрочем, на третий день, Вовка находил в плачевном состоянии. За квартиру платить оказывалось нечем.

— Дрянь — невестка. — Жаловалась Надя Любане. — И как она сумела Вовку в постель заманить?

— А моя Ирка? — вопрошала Любаня. — На кой хрен ей сдался этот наркоман? Мирон этот поганый, от него ведь родной отец отказался. А он теперь в моем доме беспредельничает.

— Видно, секс для молодых теперь главнее всего на свете. — Сделали вывод подруги, опрокинув по рюмочке «Добренькой».

Надя уже сказала Людке, что сделки не будет. Зятю дом не понравился. Денег, сказал, не даст. Да и, похоже, не климат ей здесь. На голове у Нади обнаружилась пролысина. Это в ее-то густых прекрасных волосах, которыми она всегда гордилась!

— Не климат? Да у нас тут курортные места! — возмутилась крашеная блондинка, которую Надя с Вовушкой давно называли Изергильшей, за дурной характер и злобное выражение мелкого овечьего личика, обрамленного обесцвеченными кудельками. Надя утверждала, что в ней «ни живности, ни добринки нету» на три копейки. Такие люди на все способны, на любую подлость. А потому при ведении дел с Изергильшей, требовала от нее расписки на потраченные в пользу дома деньги.

— Это что ж за такие курортные места, когда картошка вся вымокает, помидоры не зреют! Газа нет! В четырех километрах есть, а у вас нет! Электричество дорогое. Где это видано, чтобы в самом сером, в самом гнилом климате было самое дорогое электричество в России! Европа сраная!