Светлана Викарий - Вот моя деревня

Хотя, технический прогресс — это да, для нас всех ценность, комп — ценность, телефон тоже. Без них жизнь даже представить невозможно. Только возможность получать услуги через Интернет, уже оправдывает все. Всемирную паутину, в которой запутались малограмотные пенсионеры, бабы Дуси и деды Васи, как только не ругают. Но исключать ценность информации, которую можно получить, не открывая книгу и вообще не записываясь в библиотеку, переоценить нельзя. Все-таки это наиболее яркая ценность нашего поколения.

Кто-то считает, что и дискотека ценность. Но я так не думаю. Шумно, вульгарно, да и опасно. Там где есть опасность, криминальная зона, нет ценностей. Такое у меня убеждение. Хотя, если говорить честно, тянет иногда туда со страшной силой. Мама говорит, что жизнь состоит только из двух эмоций — удовольствие и страдание. Сначала удовольствие. А за ним обязательно страдание. Не хочу.

Вот моя мама привезла меня сюда, в деревню. Она считает, что жизнь в деревне имеет ценность. Жизнь дешевле, люди проще. А вот я вижу, что простота некоторых деревенских, как там, в пословице — хуже воровства. Но это другая тема.

Спорт — несомненная ценность. Но практически им заниматься невозможно. Доступны только шашки и шахматы, почему-то их тоже причисляют к спорту. Особой ценности в шахматах я не вижу. Значение их для развития серого мозгового вещества человека точно преувеличено. Кажется, что эпоха великих гроссмейстеров бесславно закончилась. И имена их канули в лету. Но я, лично, об этом не сожалею. Гораздо обиднее, что спортивных площадок нет. Я вот проехал через всю Польшу и видел, там в самых маленьких поселениях устроены спортивные площадки — волейбольные, баскетбольные, футбольные вдоль дорог, в скверах, парках. Во всяком случае, они хорошо просматриваются, когда едешь. И сделаны они непрофессиональными людьми, это тоже видно. Но как все аккуратно, красиво. И люди играют, занимаются спортом. Почему у нас к спорту такое отношение? Почему мы не можем собраться и сами сделать себе площадку? Не все же упирается в деньги. Можно и руками поработать. Вот субботники — несомненная ценность. Сначала они были недобровольные. Но потом, когда Ленин самолично стал таскать на субботниках бревна, народ понял их ценность, потому что стало чисто. А теперь мы стыдимся отдать свой труд бесплатно. На свое же благо. Ради самих себя. В этом могла быть ценность, но мы ее уничтожили. Все-таки труд, раньше говорили, создал из обезьяны человека. Хоть Дарвин оказался неправ, но правда в этой цитате есть.

Мы говорим много, а делаем мало. Ругаем чиновников, а инициативу на себя не берем. Сейчас в нашем поколении много говорят о новых видах спорта — скейтбординг и прочее. Скейт — дело неплохое. Но ценностью это не назовешь. Занимался я граффити, и у меня получалось. Но я не решусь назвать это ценностью.

Спорт стал платным. И это тоже разрушает ценность спорта. Я бы занимался боевыми искусствами с удовольствием, но это удовольствие очень дорогое. Я бы плавал в бассейне, но опять та же проблема. Я бы научился стрелять. Но где?

Популярные нынче спортивные виды, созданы для богатых. Они и с парашютов прыгают и с мостов, и на волнах катаются в теплых морях. А бедные ищут адреналин, бегая по канализации, наперегонки с крысами. И кто-то считает это ценностью. Но не я.

Подводя итоги, остается назвать ценностью только любовь. Но что такое любовь — я не знаю, мне 15 лет. И это великое, воспетое всеми поэтами мира чувство меня еще не посетило. Но рассказывают о нем много, и люди, которых я уважаю. Но как мне думается, многие путают это чувство с человеческими инстинктами. Но ведь и в инстинктах заключена огромная ценность. Ведь если б не было инстинктов — не рождались бы дети. Не бегала бы по нашей деревне голоштанная мелкота. И я бы не родился, и никогда б не написал этого сочинения, на странную тему, придуманную в тиши кабинета усталой тетей-чиновницей».

— Ма. Ну теперь я могу погулять? — Прокричал Саня, закрывая компьютер. — Написал.

— Ты хочешь сказать, покурить? — Съязвила Виктория, не отрываясь от нанизывания жемчуга. Это было ее последнее после пейчворка увлечение. Все лишние тряпочки, которые можно было разрезать на лоскутки, закончились. Но два одеяла — себе и Димке она все же успела сшить. Теперь на досуге, которого стало у нее предостаточно, снова руководствуясь книгой, она создавала украшения из пуговиц и натуральных камней.

Сын от ответа уклонился.

— Я пошел. — И добавил на всякий случай. — Ненадолго.