Бернис Рубенс - Пять лет повиновения

— Один раз в неделю, в воскресенье, — бойко предлагала Виолетта, — наши услуги будут абсолютно бесплатны.

Это был разумный и предусмотрительный ход. Она знала по собственному опыту, что желание вскоре утихнет, а в итоге, возможно, пропадет совсем.

Брайан с готовностью принял предложение Виолетты, хотя не понимал ее мотивов. Его устраивало, что по крайней мере один день в неделю не будет стоить ничего.

— Вы согласны предоставить мне все заботы по организации нашей свадьбы?

Это предложение он тоже принял с радостью. Прежде всего, у нее есть определенный опыт в таких делах — однажды она уже это проходила.

— Я надеюсь, вы позволите мне взять на себя все расходы?

— Мне кажется, Святой понедельник — очень подходящий день.

Он кивнул, внутри опять все заныло от раздражения. Понедельник — день мисс Хоукинс. Это будет первый понедельник за много лет, когда он не придет к ней… А пока каждый понедельник он будет служить ей старательно, кормя обещаниями об их совместном будущем и стараясь не нарываться на разговоры о «пустых жестянках». Он даже договорится с ней о свидании в Святой понедельник. Она будет, как всегда, трепетно ждать его звонка в дверь, потягивая свой бодрящий портвейн. На столе приготовленные, аккуратно сложенные горстки серебряных монет, задернутые шторы и мерцающие в темноте свечи.

Он же в это самое время, да поможет кузен Виолетты, будет уже далеко от нее, на пути в Касабланку или куда-нибудь еще, и наконец навсегда избавится от ее свинцового бисквита и плюшевой кушетки.

Теперь ему пора идти.

— Завтра я приду к вам как обычно? Если, конечно, я вам понадоблюсь.

— О, я думаю, я закажу завтра у вас одно очень занятное блюдо. — Виолетта поддразнивала его.

Он поцеловал ее на прощание. Абсолютно бесплатно.

Дома Брайан вытащил на свет свою учетную книгу и снова проверил счет мисс Хоукинс. Пересчитал ее траты за три года. Выходило тысяча двести пятьдесят пять. С учетом предстоявших свиданий до свадьбы, по пять — каждый понедельник, получится — тысяча триста. Он и не помышлял вернуть ей эту сумму. Он даже получал странное удовольствие оттого, что знал точную сумму, которую бедняга никогда не получит обратно. Он заработал вдвое больше на остальных клиентках всего лишь за год с небольшим. Какие могут быть упреки в несправедливости при такой скаредности?

За последние несколько недель квартира мисс Хоукинс заметно опустела, лишившись большей части мебели. Она выглядела заброшенной и давно покинутой своими обитателями. Каждый раз, возвращаясь в разоренный дом, мисс Хоукинс задавалась одним и тем же вопросом: когда все это кончится? И утешала себя тем, что срок ее приговора скоро завершится собственноручно ею устроенным замужеством, которое освободит ее от всех проблем и напастей. Она отвлеклась от жести и сосредоточилась на мебели и на будущем, в котором Брайан будет заботиться и ухаживать за ней. Она не сомневалась, что только застенчивость мешает ему сделать ей предложение. Может, его нужно еще чуть-чуть подтолкнуть? Купила бутылку выдержанного портвейна — как заверил продавец, более крепкого. Надеялась на успех. Сегодня день их свидания — и она проверит, так ли хорош этот напиток.

Чайная тележка была уже продана — теперь непременный бисквит и бутылка портвейна украшали обеденный стол. Моурис неодобрительно следил за ее приготовлениями. Сняла его со стены — ей вполне хватало своих собственных сомнений и осуждения, чтобы выносить еще и чужие. Чувствуя неловкость, отнесла в спальню, даже не взглянув на него — стыдилась самой себя. Стыд постепенно перерастал в дурманящую злость. Огляделась в поисках вязания. На месте его не оказалось. Обычно разноцветный змей, всегда готовый поглотить подступающие приступы гнева, грелся на банкетке у камина, расправив свой злобный хвост. Мисс Хоукинс охватила настоящая паника от страха невосполнимой потери и предательства. Не в силах двинуться с места, она в ужасе застыла посреди комнаты. Опять показалось, что в доме существует кто-то третий — невидимый манипулятор. Тот, кто написал приказы в дневнике, кто распродал мебель и теперь сломал ее последнюю соломинку — похитил ее пожирателя злости.

— Ау! — позвала она.

Но только эхо отозвалось в ответ из пустоты, оттуда, где раньше стояли гардероб и книжный шкаф. Она знала, что обязательно должна найти свой шарф, но почему-то побаивалась. Он ведь не потерян, он где-то здесь, но, наверное, уже изорван и растерзан еще более злобным и сильным противником. И если все его бесконечные узелки распутаны и развязаны, то он теперь бессилен и бесполезен. Только на одно страшное мгновение она представила свое будущее без Брайана — серое существование в надвигавшейся нищете. Бросилась к дневнику, открыла его на сегодняшней странице. Нетвердой рукой написала: «Сделала предложение Брайану», до конца еще не осознавая смысла написанного. Но это было единственно возможное решение всех навалившихся проблем. Вернулась в гостиную, села прямо и твердо, надежно скрестив ноги. Старалась не думать о шарфе и не замечать черных дыр разорения вокруг. И главное, не размышлять над полученным только что приказом. Она не могла сознаться себе, а может, это и в самом деле было за пределами ее понимания: разворачивавшиеся вокруг нее непонятные хитроумные махинации, в которые она была вовлечена, — всего лишь отголоски запрятанного глубоко-глубоко внутри бесконечного и безнадежного отчаяния.