Бернис Рубенс - Пять лет повиновения

Расположение отделов он знал до мельчайших подробностей, поскольку был постоянным покупателем этого магазина. Сколько Брайан себя помнил, его потребности, как и потребности матери, не менялись. Определенно у них было много общего. Он это понимал, и это безумно раздражало его. Итак, Брайан направился по обычному маршруту: от молочного отдела к фруктам, от мяса к овощам, размеренно и целенаправленно. Был только один отдел, который он предпочитал обходить, экономя на моющих средствах, всевозможных тряпках и средствах дезинфекции. По иронии судьбы именно это постоянно требовалось для ухода за матерью. Как только он приближался к нужной секции, стыд заполнял все его существо, словно кто-то застиг его за выполнением женской работы. Сейчас он издалека присматривался к ценам на освежители воздуха, притворяясь, что проявляет просто интерес прохожего к тому, как женщины справляются с ведением домашнего хозяйства. Остановив свой выбор на самом большом и дешевом аэрозоле и озираясь по сторонам, он кинул банку в тележку, не затормозив ни на мгновение у ненавистного стеллажа. Сверху прикрыл освежитель замороженной курицей — самая постыдная покупка была сделана и спрятана. Следующей на очереди была туалетная бумага. Брайан не находил себе места. Естественные функции организма были хорошо известны каждому, но зачем демонстрировать эти потребности прилюдно? У стеллажей с грудами рулонов туалетной бумаги бродили покупатели, он не мог справиться с возникшим презрением и заставить себя присоединиться к ним. Необходимые рулоны громоздились в самом углу полки, как раз напротив варенья и мармелада. Он протянул руку за мармеладом «Двойная лаванда», который, на его опытный взгляд, выглядел очень приличной покупкой, а другой рукой дотянулся до рулонов туалетной бумаги. Одновременно еще чья-то рука вцепилась в ту же упаковку. Кто-то должен был уступить. Для Брайана ничего не стоила такая пустячная жертва, но проделать это в самой постыдной секции супермаркета… Лицо, которому принадлежала помешавшая ему рука, теперь повернулось и посмотрело на него в смущении, показывая свою полную незащищенность. Брайан вовсе не хотел любезничать в этой секции и тут же двинулся прочь к кассе без бумаги, но с ощущением гордости за себя и преисполненный чувством явного превосходства. На сегодня с покупками было покончено. Он был поглощен собственным одиночеством, чтобы сразу заметить лавандовый рулон, возвышавшийся прямо перед ним в тележке. Теперь он увидел содержимое тележки его недавней соперницы. Двести граммов масла, небольшой кусок баранины, немного сыра, чай и сахар. Логическим завершением композиции покупок одинокой женщины — это уж он умел определять безошибочно — была банка кошачьего корма. Брайан старался вспомнить ее извиняющееся лицо, на которое лишь мельком взглянул при их коротком молчаливом столкновении. Сейчас перед ним была ее спина, возможно заинтересованная в его списке услуг… Очередь двигалась быстро, и покупательница впереди уже выкладывала свой набор рачительной хозяйки перед кассиром. Она повернулась назад, чтобы передвинуть свою тележку, заметила его взгляд и опять застенчиво улыбнулась. Он должен был в ответ успокоить ее. Ей не за что извиняться: у нее, как и у всякого другого, есть потребности, которые она предпочитает скрывать, но что делать, если все содержимое нужно выложить на всеобщее обозрение перед кассиром. Он чувствовал, как будто предлагает ей свой пиджак для укрытия и защиты.

— Не правда ли, чудесный день сегодня? — проговорил он, дословно повторяя фразу мисс Хоукинс при их первой встрече. Неожиданно его наполнила странная признательность к мисс Хоукинс. Он точно знал сейчас: сколько бы у него ни было клиенток, она навсегда получила привилегии первой из них. Тем более что она, как, впрочем, и его мать, не ведая того, стала вдохновительницей и зачинательницей его бизнеса. А это стоит одной-двух дополнительных скидок.

— Да, несомненно, — ответила обладательница рулонов, наполняя свою сумку покупками. Ее лаконичный ответ прекращал дальнейшую беседу.

Брайан попытался возобновить разговор:

— Прекрасная погода для прогулки.

Она приняла это за приглашение и тут же его отвергла:

— Я должна пойти домой покормить кошку.

Он был сбит с толку: ведь он и не думал приглашать ее. Его раздражала такая бесцеремонность отказа. Необходимо было расчистить путь к достойному отступлению.

— Я вовсе не о себе говорил. Это так, общее замечание. Я имел в виду людей вообще.