Бернис Рубенс - Пять лет повиновения

— Его жена. Я обещал помочь ей с приготовлением чая.

— Я сожалею о случившемся.

Они вышли на улицу, она вела его.

— Давайте зайдем в парк?

Она уже почти поставила галочку напротив приказа дневника. Они ведь встретились в библиотеке, правда с некоторым опозданием, но это не в счет. Сложнее с поцелуем… Парк подходил для этого больше.

— Я пришла к вам домой, поскольку вас не было в библиотеке, — сказала она, чувствуя, что надо как-то объяснить свое поведение. — Представьте, что могло прийти мне в голову, когда я увидела катафалк. Я просто стояла и смотрела, потом кто-то повел меня в машину. — Она приостановилась. — О, я так рада, что это были не вы, Брайан, — сказала она… Вполне убедительно. Теперь можно было вернуться к неприятному вопросу. — Почему вы скрываете меня от матери?

— Она не любит, когда у меня появляются друзья.

— Но это эгоистично. Вы не можете все время проводить с ней.

— Она нездорова, — еле выдавил он. Он явно не хотел продолжать разговор. Но это не остановило мисс Хоукинс:

— Вы должны отправить ее в дом…

Брайан остановился.

— Но это было бы преступлением…

Она подталкивала его вперед.

— Конечно, это не мое дело, — сказала она, чувствуя совершенно обратное, ведь, по приказу дневника, это уже было ее дело. Но сейчас следовало подбодрить Брайана. Немного.

Они прошли мимо рекламы общества любителей игры в вист. Голова Брайана была все время опущена, поэтому он вряд ли видел объявление.

Мисс Хоукинс подождала еще минуту, а потом спросила:

— Вы играете в карты?

— Да, иногда играю с матерью.

— На следующей неделе состоится чемпионат игры в вист.

— Но мама никогда не выходит из дому.

— А вы не могли бы оставить ее ненадолго?

— Вечером нет.

— Ну, тогда я могла бы навестить вас.

Ее предложение было настолько обескураживающим, что он громко рассмеялся. Теперь настала ее очередь обидеться. В романах такая сцена обычно предшествовала бурной ссоре. Затем по сценарию следовали развязка и примирение. Сначала она обиделась молча. Но он, судя по всему, не заметил ее изменившегося настроения, поэтому она вынуждена была прервать тишину и сказала, на всякий случай добавив в голос нотки извинения:

— Вы так меня расстроили.

Но и слова не произвели никакого впечатления: он продолжал молчать. В угрюмой тишине они подошли к скамейке.

— Присядем? — спросил он. Утвердительные интонации он использовал редко.

Судя по всему, Брайан устал, да и для окончательного выполнения приказа дневника лучше занять удобное положение. Он смахнул перчаткой пыль со скамейки, потом пыль с перчатки сбил о ботинок. И ждал, пока она сядет. Мисс Хоукинс выбрала себе самое выгодное место на середине скамейки, чтобы уменьшить возможное расстояние между ними. Брайан уселся в самый угол. Она продолжала необъявленную ссору. Вдруг ему пришло в голову, как прервать затянувшееся молчание: да, конечно, спасительная литература…. Забыл сдать в библиотеку взятые в прошлый раз книги. Мать, разумеется, будет недовольна, но это оправдает внеочередное посещение библиотеки, например завтра.

— Вы завтра не заняты? — отважился он.

Вопрос порадовал ее, но не следует раньше времени показывать это.

— Вы разве не видите? Я расстроена.

— Простите. — Он явно был огорчен. — Что я могу сделать для вас?

Он тут же пожалел о своем опрометчивом вопросе, опасаясь ее фантазий, которые не в состоянии будет выполнить. Но было поздно. Мисс Хоукинс дождалась. Это был ее шанс.

— Вы можете меня поцеловать.

Редкие и весьма сдержанные ухаживания, которые позволял себе иногда Брайан, предполагали достаточно скромный арсенал средств, и поцелуи точно не входили в их число. Его всегда страшил возможный и логичный финал любовных интриг, поэтому он вынужден был отказывать себе в удовольствии флирта. Он считал все сексуальные отношения притягательно грязными, тогда как поцелуй оставался чистым и целомудренным и находился, в его понимании, скорее в сфере семейных отношений. Поцелуй был абсолютно дозволенным, не имевшим ничего общего с сексуальными домогательствами. Все равно что представить себе святого в воровском логове. Было бы оскорбительно отказать ей в этой невинной просьбе. Поэтому Брайан зажмурил глаза и наклонился, нацелившись заранее в приготовленную для поцелуя щеку мисс Хоукинс. Она же, повинуясь предписаниям дневника, повернула голову так, что поцелуй пришелся точно в губы. Глаза Брайана были предусмотрительно закрыты, а его губы не знали разницы между кожей щеки и ртом. Он выпрямился и открыл глаза.