Герман Кох - Летний домик с бассейном

— Алекс умолял меня молчать. Знал, что мне осталось недолго, потому и рассказал. Ему надо было высказаться, он говорил, что, если продолжит молчать, сойдет с ума. Его мать ничего не знает. Знает только он. И Юлия.

Я вспомнил ту ночь на пляже. Поведение Алекса, когда он столкнулся со мной и Юдит у второго пляжного центра. Он что-то утаивает, подумал я тогда. Рассказал нам не все.

— Помнишь слесаря, который заходил к нам раза два чистить резервуар на крыше? Когда вода перестала течь?

Вероятно, я заморгал или в моих глазах читалось недоумение, потому что Ралф сказал:

— Слесарь. Из квартирной конторы. Малорослый такой. Под тридцать или чуть старше тридцати…

— Да, припоминаю… слесарь… чинил водопровод… И что?

Ралф с трудом набрал в легкие воздуху, звук был такой, словно опустошали надувной матрас.

— Юлия назначила ему свидание в тот вечер. Слесарю. Не знаю, когда они уговорились, вероятно, когда он к нам заходил. Или, может, в деревне, а то и на пляже. Как бы то ни было, в ночь на праздник середины лета у них был уговор встретиться у второго пляжного центра. Алекс пытался ее отговорить, не доверял он этому парню. Ну, то есть Алекс очень обиделся, что ей, как видно, мало его самого. Она сказала Алексу, что считает его ребенком, а ей больше нравятся взрослые парни. Так вот, в тот вечер… в ту ночь… Алекс все ж таки пошел с ней. Не слишком доверял этому малому, как я уже сказал. А после случилось то, что случилось. Этот тип угрожал Алексу, Марк. Угрожал разделаться с Алексом, если тот хоть словечко скажет родителям. Ох, если бы я тогда знал… Эта сволочь вообще бы вякнуть не посмела!

— Но… но как Юлия…

— Погоди, я еще не закончил. Юлия договорилась с Алексом, что они ничего не скажут. Вернее, он дал ей слово, что будет молчать. Тогда, на пляже. После того, как это случилось.

— Но я нашел ее… когда я ее нашел…

— Она до смерти стыдилась, решила, что сама во всем виновата. Думала, что вы с Каролиной сочтете ее полной дурой и больше никогда не станете ей доверять. Никогда и никуда больше не отпустите ее одну. Поэтому она сделала вид, что потеряла сознание. И сказала вам, что ничего не помнит.

Полчаса спустя мы с Юдит стояли в коридоре. Алекс и Томас ушли в больничный кафетерий. Юдит только что сказала, что очень рада, что я присутствовал при этом. А я сказал, что Ралф «ушел красиво».

Потом появился доктор Маасланд со своими разговорами о биопсии, которая в больницу не поступала. Спросил у Юдит разрешения на вскрытие.

— Все-таки очень странно, — сказала Юдит, когда доктор Маасланд ушел. — Ты правда не помнишь, как оно было? Я вот помню, ты сказал, из больницы сообщили, что ничего серьезного нет.

— Действительно странно, — отозвался я. — Этот наглый тип ведет себя так, будто я потерял анализ, тогда как, возможно, им не мешало бы самим как следует поискать.

— Но ты ведь только что сказал, что не помнишь. Почему ты так сказал, Марк? Совершенно не понимаю. Мне показалось, тут что-то другое. О чем он с тобой говорил? Тоже об этом?

— Послушай меня внимательно, Юдит. Думаю, нам с тобой лучше всего некоторое время не встречаться. А может быть, и не некоторое время. Скорее, долгое время. До сих пор я тебя поддерживал, но теперь мне пора более-менее привести в порядок собственную жизнь. Слишком много всего произошло. Ты обо всем об этом вообще понятия не имеешь. И сейчас я никак не могу держать тебя рядом.

Через два дня мне позвонил доктор Маасланд. У меня в кабинете как раз сидела пациентка. Писательница, которая по причине неумеренного употребления красного вина выглядела лет на двадцать старше, чем на самом деле, — даже на обработанном в фотошопе портрете с задней страницы обложки последней ее книги она все равно выглядела лет на восемнадцать старше.

— Я могу перезвонить вам чуть позже? — спросил я. — У меня тут пациентка.

— Боюсь, что нет, доктор Шлоссер. Дело слишком серьезное.

В последние годы лицо писательницы стало стареть быстрее. Красное вино сушит кожу изнутри. Тут как с понижением уровня грунтовых вод. Влага уходит под кожу. И кожа сохнет. Умирает. Животные ищут места, где больше воды. Растения чахнут и умирают. Солнце и ветер гуляют на свободе. Земля трескается. Эрозия. Мелкий песок сошлифовывает поверхность еще больше.

— Вы сумели отыскать биопсию? — спросил я у доктора Маасланда. — Ту, что я вам направлял. Странно все-таки, что подобные вещи приходится разыскивать.

Но том конце линии послышался вздох. Так вздыхают специалисты, когда вынуждены растолковывать домашнему врачу какую-то сложность. Которую простой домашний врач не уразумеет.