Владимир Контровский - Рассказы Старого Матроса

Летящая ведьма жила на «Катти Сарк» — она была истинной хозяйкой корабля-музея. Она радовалась, что спасла свой корабль от смерти и, хуже того, от забвения, но со временем радость её всё явственней обретала оттенок горечи. Мир людей продолжал меняться — Нэн это видела, и ей не нравились эти изменения. Ей не нравилась лихорадочная «деловая» суета, теснившая знаменитую английскую сдержанность и верность традициям; не нравился темп жизни, оставлявший всё меньше и меньше места для настоящего — для мечты и красоты. Да и сама красота всё чаще оборачивалась каким-то уродливым гротеском, пародией на красоту, злым шаржем компьютерной графики, бездушной поделкой шоу-бизнеса.

Ей не нравились корабли, заходившие в Темзу. Пароходы, которые так не любил её Джон, и теплоходы, пришедшие на смену пароходам, всё-таки ещё походили обводами на корабли, а вот контейнеровозы и автомобилевозы были уже просто угловатыми плавучими ящиками. «Они похожи на корабли не больше, чем банковский сейф похож на белого лебедя, — раздражённо думала Нэн, разглядывая с верхушек мачт унылые серые громады. — На таких кораблях нет моряков — там работают рабочие, обслуживающие конвейер по доставке груза с континента на континент. Они работают там, как на любом береговом заводе, и даже не замечают, что их завод плывёт по океану. Я не удивлюсь, если узнаю, что «моряки» этих «кораблей» ни разу не вдыхали полной грудью солёный морской ветер. Им этого и не нужно — их заботит совсем другое».

И ей всё чаще и чаще не нравились люди, посещавшие её корабль. Она слушала их разговоры, иногда читала мысли, простые и незатейливые, и Нэн не нравились ни эти мысли, ни эти разговоры. Многие люди приходили на её корабль не для того, чтобы прикоснуться к истинной красоте и увидеть воочию кусочек славного прошлого, а ради престижа, ради того, чтобы потом небрежно обронить «Видел я эту «Катти Сарк» — ничего особенного», или же просто потому, что посещение знаменитого суперклипера входило в программу тура.

Иногда ведьма Нэн ещё замечала огонёк в глазах мальчишек, заворожено глядевших на высокие мачты, уходящие к небу.

— Мам, — спрашивал мальчик, теребя руку матери, — а это правда, что на этом корабле можно было под парусами доплыть до Австралии?

— Говорят, — уклончиво отвечала мамаша, заботливо укрывая чадо от лёгкого ветерка, долетавшего с Темзы, — только это было давно. Да и зачем это нужно? До Австралии сегодня можно всего за несколько часов долететь самолётом, сидя в мягком кресле и попивая сок.

И потухал огонёк в глазах мальчишки, а Нэн становилось грустно. «Люди меняются, — с горечью думала она, — и не в лучшую сторону. Им уже ни к чему плыть навстречу солнцу и горизонту…».

И ведьма приходила в ярость, слушая «знатоков», обсуждавших устроенную в трюме «Катти» выставку фигур из коллекции капитана Камберса, прозванного «Длинным Джоном Сильвером». Эти деревянные скульптуры украшали носы кораблей девятнадцатого века, но «знатоков» мало интересовало, как назывались эти корабли, и какие моря видели деревянные глаза этих статуй. «Знатоки» оценивали скульптуры на свой лад — в долларах, евро и фунтах, когда восхищаясь и откровенно завидуя «Какое богатство!», а когда и брюзгливо морщась «Я никогда не стал бы платить такие деньги за этот кусок раскрашенного дерева!».

Такие люди доводили Нэн до белого каления, и как-то раз, не вытерпев, она убрала на секунду ступеньку трапа из-под модного ботинка одного такого «знатока». Респектабельный господин грохнулся во весь рост, разбил себе нос, а ведьма с удовольствием наблюдала, как его надменное лицо сделалось вдруг глупым и по-детски обиженным.

Однако приходили и другие люди, смотревшие на её корабль с настоящим восторгом, и ведьма успокаивалась: в конце концов, люди — они ведь такие разные.

Нэн владела магией, но не знала, что самое страшное для неё ещё впереди.

Эти двое не понравились Нэн с первого взгляда. Едва они ступили на борт «Катти», как ведьма тут же насторожилась: она почувствовала исходящую от них смутную угрозу.

Она знала эту породу людей, считавших себя хозяевами жизни и хозяевами мира. Они были и похожи, и не похожи на тех, кто полтора века назад вздыбили этот мир, свергая древних воинственных богов и прекрасных богинь и сооружая из обломков их разрушенных алтарей храм своего бога — нового бога по имени Бизнес. Те, прежние, были беспощадны, но, перекраивая планету, они не жалели и себя, заражая других своей неуёмной энергией. Эти же, новые, были уже не такими: современники Джона Уиллиса, варварски разрушая старое, всё-таки созидали своё новое, а их потомки только пожирали, стараясь, чтобы этот процесс был как можно более комфортным. Взяв на вооружение проверенный способ узаконенного грабежа — ростовщичество, — хозяева мира давали в долг (теперь это называлось красивым словом «инвестировали») деньги целым странам, нимало не заботясь о конечном результате (об этом пусть думают другие — те, кому эти деньги так остро нужны), но в то же время не забывая исправно получать проценты и полностью подчиняя должников своей воле. Они были пауками, засевшими в узловых точках золотой паутины, плотно окутавшей планету, и внимательно следившими своими немигающими паучьими глазками за трепыханием бабочек и мух, вляпавшихся в эту паутину. И хозяев мира почему-то не беспокоило, что планета не так уж и велика, и что в конце концов длинные шеренги нулей на их банковских счетах сольются и превратятся в один большой, издевательски хохочущий ноль…