Шемас Маканны - Мои рыжий дрозд

Он проснулся рано. Глаза были полны засохшего гноя, он начал протирать их и почувствовал резкий и неприятный запах собственного пота. Он сел в постели и посмотрел в окно: день серый и ветреный, первое февраля. День святой Бригиты, первый день весны.

Скоро принесли завтрак: как обычно, холодная овсянка, размоченные в молоке кукурузные хлопья, тепловатые сливки, от которых его уже начинало тошнить. Есть не хотелось совершенно, но рядом с кроватью уже стоял доктор Макгрене, и Патрик не посмел отказаться от завтрака. Давясь, он заставлял себя проглатывать холодные скользкие куски.

Дверь распахнулась, и в палату, энергично улыбаясь, вошла сестра Бонавентура:

— Доброе утро! Как дела? Как настроение?

— Ничего, так… — Патрик мрачно посмотрел на ее улыбающееся лицо. Внезапно его осенила неожиданная мысль:

— Сестра, почему меня никто не помоет? — сказал он плаксивым голосом. — Я ведь тоже человек…

Она ничего не ответила и вопросительно посмотрела на Шамаша. Тот почему-то рассердился:

— Не понимаю, почему это ты вдруг так заторопился! Тебе еще рано думать о том, как ты выглядишь. К тому же сейчас тут как раз меняют трубы, так что в твоей палате вода все равно отключена. Придется тебе подождать пару деньков.

Сестра Бонавентура мрачно засопела, но ничего не сказала. Шамаш повернулся и вышел из палаты.

— Подождать! А запах он не чувствует? А вы, вы, сестра, разве не чувствуете, какой от меня запах идет! Мне же самому противно.

Она замялась:

— Послушай… Только никому не говори… Когда он уйдет на операцию или пойдет в свой кабинет, я дам тебе знать. И тогда ты потихоньку перейди коридор и помойся в общей душевой, там днем обычно никого не бывает. А если он узнает, я скажу, это ты сам вышел, а я не заметила.

— Ну да, и тогда он сразу пропишет мне еще какие-нибудь дополнительные таблетки. Господи! Мне уже дурно от них! Вы все тут собрались, чтобы меня изничтожить!

— Ну, ну, не волнуйся. — Она подошла к кровати, чтобы взять поднос с остатками завтрака. Внезапно у нее задрожала рука, стакан с молоком соскользнул с подноса и опрокинулся прямо ему на грудь.

— Вы что! Вы не видите, что вы со мной сделали! Я же весь мокрый!

Она внимательно посмотрела на него и улыбнулась:

— Теперь уж без ванны тебе не обойтись, сам понимаешь. Он сразу понял и благодарно улыбнулся ей. И что она его так любит? Может быть, он ей кого-нибудь напоминает? Отца, там, или деда? Да, он вполне мог бы быть ей отцом. Приятная все-таки женщина, хоть и странная немного…

Доктор Макгрене резко захлопнул дверь своего кабинета и закрыл ее изнутри на ключ. Он знал, что никто не посмеет теперь беспокоить его. Он достал папку и начал писать. Вообще-то писать особенно было нечего, все основные этапы гениального эксперимента описаны и тщательно проанализированы. Он уже знал, что вышел победителем в бою со смертью, знал, что Патрик будет жить. Все дальнейшее — уже не область медицины. Он просто машинально описывал каждый день своего пациента, отмечал какие-то новые штрихи в его поведении, как любящая мать, записывающая даты первых шагов, первые слова, яркие события в жизни ребенка.

Да, этот ребенок провел уже четыре месяца в больнице и явно созрел для выписки. А раз так — надо определить его в какую-нибудь школу. Конечно, на это уйдут деньги, а доктор был не так уж богат, впрочем, и не особенно нуждался. Да разве стоит думать о каких-то там расходах, если теперь живет, дышит, ест, ходит по земле живое доказательство его могущества, этот юных наглец, который считает, что все ему чем-то обязаны, который смеет спорить с ним самим, не понимая, что он обязан ему жизнью, создан им, сконструирован. Шамаш был ему гораздо больше, чем отец, который остается лишь тупым орудием в руках высшей силы, Творца, провидения, судьбы, случая — чего-то, что создает жизнь. Нет, он был не отцом, он сам был этим творцом, создателем, судьбой. И Патрик не был его сыном, он был его созданием, его собственностью. Шамаш даже зажмурил глаза от сознания собственного величия. «Эй, ты, Гильгамеш, ты потерял цветок жизни, который дал тебе Утнапишти, а я, Шамаш Макгрене, нашел его».

Шамаш встал из-за стола и подошел к окну. Теперь предстояло продумать формальности, купить мальчику все что нужно. Он решил обратиться за помощью к ростовщику Ур-Зенаби, по дешевке накупить разной подходящей по размеру одежды. Последнее время они общалась довольно много, хотя Шамаш не разделял интересов старика. Политика, взрывы, провокации, переговоры — все это мало его интересовало. Лишь события на Ближнем Востоке вызывали в нем какое-то подобие волнения, и он неизменно соглашался с Ур-Зенаби в его оценке встречи в Кэмп-Дэвиде, израильской агрессии в Ливане, преступлений в Бейруте. Бегина они оба дружно ненавидели.