Анатолий Азольский - Степан Сергеич

— Все? — Валентин терзал ворот рубашки.

— Нет. Не забудь захватить с собой клочок газеты.

— Зачем?

Петров сразил его известным выражением Бенвенуто Челлини:

— Завернешь в бумагу свои уши. Это единственное, что останется от тебя.

Сорин шмякнул трубку о стол, руки тряслись от злости и обиды.

— Хороших же знакомых ты выбираешь себе…

Лена слушала его, в детской забывчивости приоткрыв рот… Вдруг она заплакала горько и недоуменно. В ее светлый мир десятиклассницы влезли страшные слова, грязные намеки. Она плакала, спрятав лицо, и паяльник дымился в руке ее, а кругом возмущенно галдели девушки. Ничего не понимавший Сорин не мог перекричать их и ушел.

— Позасорили Москву блатными, куда только милиция смотрит… Кто пойдет со мной? — спросил он.

— В чем дело? — осведомился, позевывая, Петров. Он имитировал длительное сидение на жестком стуле: вытягивал руки, ноги, выгибал спину.

Сорин сообщил о разговоре по телефону. Петров тоже рассвирепел:

— Я еду. Нужен еще один здоровый кулак. Дундаш, ты как?

Фомин сидел тихий, озябший: не видел, не слышал, не понял.

— Ввязываться не хочу. Милиция есть. Туда и обращайтесь.

— Это правильно с точки зрения представителя шестой колонны. Шестая колонна соблюдает законность, пока законность крепка. Как только дала она трещину — творить беззакония можно. Так?

— Не поеду.

Крамарев кричал, что драться так драться. Надо сбегать в первый цех, выточить ножи подлиннее и повострее. Где наша не пропадала, не дадим Валентина в обиду.

Нашли третьего — здоровенного монтажника Колю Чистякова, бывшего моряка, потому у него и прозвище было — Боцман. Запасным в команду вызвался Туровцев, непонятно чему смеявшийся.

— Нечего зубы скалить! Силами общественности пора покончить с хулиганьем!

— Что — я? Я ничего… — Туровцев присмирел.

Крамарев определился в провожатые, суетился больше всех. Но Петров неожиданно заартачился, надо, сказал он, идти пораньше, чтоб успеть в магазин. Выпили в отделе соков. И добавили. Тут Петров раскрыл секрет, а Туровцев подтвердил.

Сорин — ни улыбки, ни ругани. Озабоченно полез в карман за деньгами.

— Зря Лену обложил… Бери еще две и пойдем в «Чайку», там по вечерам одно сухое вино.

С этого дня Крамарев перестал подражать Сорину и переключился на Петрова, а Лена Котомина звонко на весь цех сказала Сорину, чтоб он к ней не приставал.

Из-за рубежа пришла рекламация на «Кипарис». Оказалось, что в комплект запасных частей к радиометру не доложили десять ламп. К рекламации прилагался документ из Внешторга, он требовал, чтобы приняли меры, то есть наказали виновника.

А виновник один — Туровцев, начальник БЦК. Просчитать все лампы он, конечно, не в силах. Жалко наказывать парня за просто так, но надо, не накажешь — такой шум поднимется, что сам себя захочешь выгнать с работы.

Труфанов и Баянников готовили грамотный, аргументированный, глубоко принципиальный приказ (копия его должна была пойти во Внешторг).

Степан Сергеич пожалел Туровцева. Не Туровцев виноват, а обстоятельства. И кто такой вообще начальник БЦК? Человек на производстве не лишний, но и не обязательный. Директор определяет ему только часы работы, а о том, хорош радиометр или плох, судит сам Туровцев. Но чтобы он, чего доброго, не стал браковать их направо и налево, так и об этом подумали и постановили: премию ОТК получает вместе с цехом за выполнение плана.

По старой привычке Степан Сергеич пошел к Баянникову, пожаловался на несправедливость. Жаловался и возмущался собою: да за кого же это он ходатайствует? Говорит о Туровцеве — честный, а с позволения честного Туровцева в цехе происходят все нечестности. И тем не менее Туровцев честный человек.

Все рассказанное мало удовлетворило Виктора Антоновича, и он порасспрашивал о Туровцеве еще и еще поподробнее. Остался доволен — не столько ответами, сколько тем, что получил ценную информацию, и обнадежил:

— Разберусь. Наказывать надо, тут все ясно — традиция, не мы накажем — так нас накажут… Но я разберусь.

Разобрался. Ударил по Туровцеву глубоко принципиальный приказ, ударил со страшной силой, вихрем налетел, а когда пыль рассеялась, то увидели Туровцева живым и невредимым. Не начальник БЦК теперь, а контрольный мастер, то есть оклад на сто рублей больше.

Степан Сергеич удивился. Ловко устроил Баянников! Вот в чем дело-то!

Приспосабливаются люди к обстоятельствам. Вроде бы и наказали человека, но так наказали, что повысили его. Начинал догадываться Степан Сергеич: все эти перемещения, повышения и понижения — от неумения, нежелания или невозможности изменить обстоятельства. А слово «наказали»… слово само по себе не раскрывает всего того, что в нем содержится, слово конкретно значимо только в окружении других слов, слово привязано ко времени написания или произнесения его, когда еще в силе принятый смысл его.