Анатолий Азольский - Степан Сергеич

Уборщица Глафира с пятого этажа, выжившая из ума старуха, спрашивала всегда об одном и том же: когда привезут электрополотер. К старческому слабоумию привыкли, вопрос пропускали мимо ушей, а на этот раз кто-то вместо ответа подбавил еще: может, тебе пылесос нужен? Зал грохнул в смехе.

Труфанов сидел в президиуме, прикрыв глаза, сжав пальцы. Неприятно получилось.

Труфанов черкнул в календаре: «Уборщицу Г. уволить».

«Два с половиной!» — вывел Шелагину Анатолий Васильевич. Проштрафится диспетчер — получит в следующий раз меньше. Получит — и поймет, как надо работать.

— Перепечатать, — сказал секретарше Труфанов, — и отослать в комитет.

Подпишут, определенно подпишут, куда им деваться. Конец года, деньги могут снять со счета. Подпишут. И впредь не попытаются брать его измором.

С ГИПСом покончено… Можно приступить к более приятному занятию.

Анатолий Васильевич достал из сейфа отчет межведомственной комиссии, подержал его в руках, раскрыв осторожно, бережно. День сегодня был крикливым, суматошным, отчет с подписями привезли в полдень, сладенькое Труфанов приберег по-детски к концу дня, сейчас наслаждался, читая отзывы и заключения. «Примула», разработчик — старший инженер Стрельников Б.Г.

Такого радиометра нигде нет, из Академии наук приехали, смотрели, лопались от зависти. Никто не верил, академики тем более, что НИИ способен на такую разработку. Да, думал директор, людей надо знать и ценить. Стрельников лично ему не нравится. Старший инженер не боится ни дурачка Молочкова, ни умницы Тамарина, ни его самого, директора, которому приходится и дурачком быть и умницей.

Отчет вновь лег на полку сейфа. Но кусочек сладенького еще остался.

Анатолий Васильевич нашел в ящике стола академический дозиметр, со стыдом и улыбкой вспомнил о честолюбивом желании своем поразить кого-то… Пофорсить вздумал, покрасоваться… Давно это было. Жулик Игумнов и правдолюбец Шелагин (как они только уживаются вместе?) такой порядочек навели в цехе, что сделать такой дозиметр теперь можно запросто. Дать задание группе Мошкарина — и все. Не хочется людей от дела отрывать, а то бы…

Через пять минут в кабинет была вызвана уборщица, и она соскребла с ковра остатки раздавленного каблуком дозиметра, а директор мягко журил ее за грязь, с каким-то удовольствием выговаривая слова, и кончил неожиданно: обещал уборщице путевку в санаторий.

Ко всему безучастный, вялый и погасший садился Степан Сергеич по утрам за свой стол в комплектовке. Зачем бегать по цехам, зачем суетиться, зачем воевать с кем-то? Все уже предопределено.

Кто-то пустил слух, что диспетчер запил. Выдумке, конечно, не поверили.

В семье что-то неладно, решили тогда в цехе. Но жившие в одном доме с Шелагиным утверждали обратное: в семье тишь и благодать, а если жена и приходит домой поздно, так это потому, что учится. И вообще только дура может обижаться на свою судьбу, имея такого мужа: не пьет, получает много, на других не смотрит.

В институте же, на заводе происходили события, которые в другое время возбудили бы живейший интерес Шелагина.

Два года назад семнадцатая лаборатория получила тему и все два года кропотливо разрабатывала ее. Инженеров семнадцатой прозвали в институте «кротами». Занимали они полуподвальное помещение, имели отдельный выход во двор. Однажды, когда инженеры вышли из прорыва и решение темы близилось к концу, Труфанов заглянул в лабораторию, посмотрел расчеты, схемы, дал с благодарностью принятые советы и поспешил удалиться. Оставшись наедине с собой в полутемном коридоре, Анатолий Васильевич провел рукою по взмокшему лбу. Случилось дикое, непредвиденное: семнадцатая лаборатория второй год сидела над темой, которую давно уже разработала двадцать восьмая. Труфанов и не пытался разобраться, кто виноват, виноватым будет он — в любом случае.

Вспомнил, как кто-то из семнадцатой робко возражал, что-то доказывал…

Труфанов оборвал его: «Вам дана тема — вы и работайте!» Да, да, именно так и было, Труфанов припомнил фамилию робко возражавшего. И главный инженер с его дурацкой памятью, оттренированной на студентах, тоже как-то промолвил, что не худо бы разобраться, над чем пыхтит семнадцатая.

«Что делать? — думал в коридоре Труфанов. — Тут же отменить разработку? Немедленно спросят: почему? Дойдет до министерства — полетят головы. Если бы тему сделал другой институт — тогда обошлось бы, тогда можно свалить на плохую информацию. Случаи параллельных разработок темы нередки. Но здесь-то правая рука не знала, что делала левая, и вообще не представляла, где эта самая левая…»