Анатолий Азольский - Степан Сергеич

Своими тревогами он поделился со Стрельниковым. Парторг выбросил палочку вперед, навалился на нее, посмотрел на диспетчера в упор.

— Сколько вам лет, Степан Сергеич?

— Тридцать семь. В следующем году защищу диплом.

— Давно я к вам присматриваюсь. И до сих пор не пойму, кто вы. Человек прошлого? Будущего? Настоящего?..

Не ожидавший такого вопроса, Степан Сергеич ворчливо заметил, что никогда не ломал голову над подобными пустяками. Все это философия на пустом месте. Не болтать надо, а работать.

Сам же он решил доказать всем и себе тоже, что система его наивыгоднейшая для института и завода. По крайней мере, на ближайшее время.

Обстоятельства как нельзя лучше способствовали в этом Шелагину. С начала марта на монтаж и сборку поступил «Агат», детище хорошо знакомого ему Сергея Шестова, разработчика ГИПСа. Гамма-индикатор полевой, из-за которого Степана Сергеича когда-то прокляли, принес Шестову тихую, но прочную известность. Орден за индикатор, полученный из рук Ивана Дормидонтовича, он к пиджаку не цеплял, зато в лаборатории своей, где стал начальником, на видном месте повесил медаль от ВДНХ, за другой прибор. Прыжок через три ступеньки — от старшего техника к начальнику лаборатории — ничуть не изменил Сергея Шестова. Жил он в доме напротив Степана Сергеича, иногда встречался с ним в магазине и, пропуская впереди себя в очередь за картошкой, шептал: «Не стоит благодарности, право… Об одном прошу — не делайте меня начальником отдела!..»

«Агат» — четыре блока в стойке, один над другим, — создавался в привычных муках опытного производства, и муки эти никого не удивляли, всех оставляли равнодушными, — точно так врачи роддома внимают крикам рожениц да их опрометчивым клятвам «никогда больше». Эту аналогию с родильным домом принес во второй цех сам Сергей Шестов, жена которого рожала долго и трудно, а разродившись, свесилась с третьего этажа и кулаком погрозила Сергею.

Во второй половине марта смонтированные блоки поплыли в регулировку.

Шестов с тремя инженерами быстренько настроили один комплект, регулировщики помогли заколотить его в ящики и погрузить в машину. Шестов улетел с комплектом на юг двадцатого марта, на место будущей работы «Агатов». За полторы недели удалось настроить еще четыре комплекта, градуировку их решено было провести скопом, чтоб лишний раз не облучаться.

Утром тридцатого марта в регулировку ввалился Шестов, прямо с самолета.

«Агаты» стояли у стены, радуя глаз. Шестов, однако, на них даже не глянул, сел так, чтоб вообще их не видеть, и повел речь о том, что жизнь, ребятишки, в общем-то, недурная штука, вчера, к примеру, в ташкентском аэропорту его вовлекли в преферанс какие-то хмыри, пытались обчистить, но не на таковского напали, он их сам пощипал, три раза поймал на неловленом мизере, как миленьких ободрал, кучу денег выиграл, но что поделаешь, знать, не судьба, эту кучу у него стибрили при посадке, аккуратненько эдак ножиком карман резанули — и будь здоровчик!.. А вот однажды, разливался Шестов, в Минске к нему в номер завалилась одна девица из райкома, порядочки проверяла.

Регулировщики переглянулись. Странно вел себя разработчик «Агатов», очень странно! И не потому, что порол чушь. А потому, что на свои «Агаты» глянул и — отвернулся.

Намолотив еще гору, Сергей Шестов умолк, полез по-собачьи под стол и уснул. Стрекотал, как обычно, самодельный индикатор, приглушенно гудел цех.

Но регулировка начала понемногу впадать в беспокойство и раздражение.

Догадывались; с «Агатом» на юге что-то не то. Забарахлил? Возможно. Но вероятнее всего скис не радиометр, а сам Шестов, что не так уж страшно.

Проверяя эту версию, Крамарев на четвереньках подобрался к спящему Шестову и обнюхал его. Задом выбрался из-под стола, встал на ноги и разочарованно заключил:

— Не пахнет…

Петров решительно выключил осциллограф и пошел к Валиоди узнавать новости. Вернулся, со злостью сообщив, что новостей нет.

Попахивало бессонной ночью, перемонтажом всех блоков и срочным возвратом комплекта, освистанного на полигоне, если, конечно, Шестов уже не привез его.

Валентин Сорин, член завкома, вхожий во все кабинеты, позвонил секретарше директора, спросил, где Труфанов. Положил трубку.

— В Ленинград уехал. Когда будет — неизвестно.

Почуял неладное и цех. Монтажники отрядили делегацию: почему не настраиваются блоки?

Подняли Шестова. Тот вылез, отряхнулся и на прямой вопрос Петрова ответил так же прямо: