Александр Буров: Тук-тук, это хирург!

Мужик, проснувшись, сидит на диване.

— А что, ребята хорошие, я лучше с ними прокачусь, чем с тобой (…) оставаться.

— Стоп, — говорю, — это ваши разборки. Если бы у твоего мужа была бы какая-нибудь травма, с удовольствием бы забрал.

— Так сделайте ему травму, — просит женщина, — я вам хорошо заплачу.

— Нет, тут уж извините, — разговор стал надоедать. — Делай сама.

— А как? — неожиданно спрашивает супруга.

— Ты что, не знаешь, как большинство мужей получают травмы от жен? У тебя скалка есть? Если да, то действуй сама.

Двигаюсь по коммунальному коридору к выходу.

Жена, с криком «Ну у какой же женщины нет скалки» бежит на кухню и приносит обычную деревянную скалку для раскатывания теста.

Мужик тащится:

— Ну что, *censored*, ну давай бей.! (Лексика.) Жена несколько раз тюкает скалкой мужика в лоб. Слабовато. Следов не остается. Видно, как ненависть закипает в супруге. Испугавшись последствий, возвращаюсь в комнату. Но не успеваю.

Мужик встает, выхватывает скалку из рук жены, размахивается. В этот момент я невольно прикрыл глаза, ожидая, что сейчас череп супруги просто разлетится на куски. Слышу звук от удара, второй. Оказывается, мужик изо всех сил молотит себя по голове.

— Смотри, скотина, смотри, как бить надо (лексика).

Мы вдвоем с фельдшером повисаем у него на руках, пытаясь не то чтобы вырвать из рук скалку, а хотя бы смягчить силу ударов. Бесполезно.

Несмотря на то что оба были ростом 190–195 см, мы отлетели как котята. Последний удар сопровождался звуком раскалывающегося черепа. Все.

Кома. Срочно на носилки, в стационар. Когда в приемном покое я пытался объяснить хирургу, что такую травму человек нанес себе сам, на меня смотрели как на больного. Тут есть один минус — я не проследил, выжил ли больной. Если и выжил, то инвалидом. Свой генотип по свету разносить наверняка не будет.

Вторая половина января. Травматолог приносит заявку на плановые операции.

Первым в списке парень, 25 лет. Диагноз: перелом костей обеих голеней, один из них открытый. Перелом бедра. Перелом плеча. Планируется металлоостеосинтез. Где ж тебя так, бедолагу, всего переломало?

Доктор высказывает скромное пожелание: нельзя ли все кости собрать за один раз. Это своего рода игра. Мы оба знаем, что с такой просьбой я его пошлю подальше. Весь этот процесс займет часов десять. Под наркозом-то я его продержу, но зачем рисковать? Но послать коллегу в жопу тоже надо аргументированно.

Пошел, взял историю. Изучаю. Итак, 25 лет. Сержант полиции. Хорошо, не гопник. Поступил в новогоднюю ночь. Доставлен «Скорой помощью». Диагноз при поступлении. Странно, такая травма и без шока, повезло. В реанимации не был. Скорее всего не было мест. Алкоголь? Вроде нет. Вот анализ крови. 0,1 промилле. Бокал шампанского, бедняга, не допил. История в полном порядке. Все анализы, группа крови, эпикриз. Придраться не к чему. Направление «Скорой помощи». Диагноз. Обстоятельства травмы. Читаю: три раза упал с четвертого этажа. Подпись врача. Знакомая фамилия. Вместе работали. Интересно.

Пошел в палату. Парень развешен на шинах Беллера. Поговорили. Вроде нормальный, по жизни ничем не болел. На вопрос «А как ты получил такую травму» отвернулся к стене, молчит. Без комментариев.

Любопытство к смертным грехам не относится, поэтому позвонил в «Скорую», знакомому доктору. Вот его рассказ:

— Ты понимаешь, этому умнику в Новый год присралось окна вымыть. Лета не хватило. Жена, говорит с мая гундосила, вымой да вымой. Так нашел время. Нет, трезвый был. Ни царапины на нем не было. Жена говорит, что поскользнулся и с 4-го этажа упал. Я ему предложил, давай до больницы прокатимся, рентген сделаем, вдруг позвоночник сломан. Нет, говорит, не поеду. Я ему — расписку тогда напиши. Не буду, говорит. Ни *censored*a у меня не сломано. Смотри. И тут разбегается по комнате и сигает в открытое окно. Я подошел, он внизу стоит и кричит мне:

— Ну что, сейчас убедился, что ничего со мной не случилось? Я в ВДВ служил. 50 прыжков.

Ну и черт с тобой, думаю. Спускаюсь по лестнице, он навстречу. Говорит, сейчас я вам еще одну фишку покажу. Я уже в машину сажусь, слышу крик сверху. Смотрю — снова летит. Боком на асфальте. Хорошо, хоть с этажа спускать не надо на носилках. Погрузили в машину — вот и все.

Действительно все. И чего, думаю, у меня такой интерес вызвало?

В отделение с самого утра пытается пробраться парень лет 25-ти. Спрашивает про некоего пациента, поступившего накануне с огнестрельным ранением. Строгий приказ начальства — к больному никого не пускать и информации о нем никому не давать. Кроме компетентных органов. Якобы злодей, подстреливший клиента, — сотрудник милиции. Пытаюсь объяснить посетителю, что вход в реанимацию запрещен, но тот начинает завывать о свободе прессы, про какой-то закон о печати, размахивая удостоверением корреспондента одной из центральных газет. Пытается под моей рукой пролезть в полуоткрытую дверь. Толчок в грудь. Вопли продолжаются за закрытой дверью. Но товарищ оказывается весьма инвазивным. Своей настойчивостью корреспондент заслуживает уважения. Изучив план эвакуации при пожаре и раздобыв белый халат, проникает в отделение через черный ход. Тут без помощи охранников было уже не справиться. Совместными усилиями корреспондент выставляется на улицу.