Артур Миллер - Присутствие. Дурнушка. Ты мне больше не нужна

— Да, — неуверенно ответила Лина. — Он знает об этом.

Миссис Ванецки сокрушенно вздохнула, прижала руку к залитой потом щеке и покачалась из стороны в сторону. Она отлично понимает, что должно принести ей время, подумал Клемент, и его тронула эта ее откровенность, пусть даже слишком трагическая на его вкус.

— Чем вы собираетесь зарабатывать на жизнь? Потому что, могу вам сразу сказать, в финансовом смысле она ничего собой никогда представлять не будет.

— Мама! — протестующе воскликнула Лина, явно, однако, довольная этим заключавшимся в прямых словах матери маленьким женским мятежом. — Неправда, не такая уж я безнадежная!

— Да-да, именно такой ты скоро и станешь, — сказала миссис Ванецки. И повторила вопрос Клементу: — Так на что вы собираетесь жить?

— Ну, я пока еще не знаю.

— Пока? Вы не знаете, что каждый день жизни стоит денег? Все еще не знаете? Экономика не знает слова «пока». Надо знать, на что вы будете жить. Но как я вижу, вы такой же, как она, — вы тоже не умеете реально смотреть на вещи. У Шекспира, кажется, есть что-то на этот счет, а?

— У Шекспира? — переспросил Клемент.

— Как утверждают, у Шекспира можно найти все. Вот и скажите мне, как совершенно безнадежная, хоть и красивая девушка может выйти замуж за поэта, у которого нет работы. Господи помилуй, да вы ж сущие дети! — И она рассмеялась, безнадежно качая головой. Клемент и Лина, радуясь, что она наконец перестала их оценивать и порицать, тоже засмеялись, довольные уже тем, что она разделяет их трудности и проблемы, навязанные этим сумасшедшим миром.

— Но это же не завтра случится, мама. Мне надо сперва диплом получить, а потом, если удастся найти работу…

— Она сможет найти работу, у нее отличные отметки, — уверенно проговорил Клемент.

— А как насчет вас? Какую работу может найти поэт? Почему бы вам не попробовать стать знаменитым? В Америке есть знаменитые поэты?

— Конечно, есть знаменитые американские поэты, но вы, наверное, про них не слыхали.

— Тогда почему вы считаете их знаменитыми, если о них никто не слыхал?

— Они знамениты среди других поэтов и людей, интересующихся поэзией.

— Напишите какой-нибудь рассказ — тогда станете знамениты. Не то что эта ваша поэзия. А потом, может, снимете кино по этому вашему рассказу.

— Это вовсе не то, чем он занимается, мама, что он пишет.

— Да знаю я, не надо мне об этом рассказывать.

За сетчатой дверью показалась Пэтси в одних трусах и лифчике.

— Мам, ты не видела мой второй лифчик? — жалобно спросила она.

— Висит в ванной. Сама могла бы посмотреть, а не блеять все время «мам, мам, мам».

— Но я смотрела.

— Ну так разуй глаза и посмотри еще раз. А когда ты собираешься стирать свое барахло?

Пэтси распахнула дверь и вышла босиком на веранду, скрестив руки на своих больших грудях — явно бросая вызов Клементу. Ее мокрые волосы были скрыты тюрбаном из полотенца. В гаснущем свете дня он глядел на великолепие ее пышных бедер, широкой спины и мощной груди. Пэтси вдруг, словно движимая внезапным импульсом, сжала ладонями лицо матери и поцеловала ее.

— Я люблю тебя, мамочка!

— Тут мужчина сидит, а ты голая ходишь. Ступай в дом, сумасшедшая!

— Но это всего лишь Клемент. Клемент не станет возражать! — Она повернулась спиной к матери и сестре и встала перед Клементом. У него забилось сердце при виде этих выдающихся грудей, едва прикрытых лифчиком недостаточного размера. И, визгливо и вызывающе посмеиваясь, спросила: — Ты ведь не против, Клемент?

— Нет, не против.

Миссис Ванецки наклонилась вперед, хорошенько шлепнула дочь по заднице и рассмеялась.

— Ой! Больно же! — Пэтси бросилась в дом, прикрывая рукой попку.

Было уже почти темно. Невдалеке грохотал грузовой поезд. Лина закурила сигарету и откинулась назад, на мягкую спинку качалки.

— Он собирается написать пьесу для театра, мама.

— Он?

— Он может ее написать.

— Вот и хорошо, — отозвалась миссис Ванецки так, словно это была шутка. И они замолчали, смущенные ее мрачным настроением.

Позднее они пошли прогуляться. В этом районе стояли сплошные бунгало и четырехэтажные деревянные жилые дома, жилье рабочих.

— Она права, я думаю, — сказал Клемент, надеясь, что Лина ему возразит.

— Ты про женитьбу?

— Это будет глупо с нашей стороны.

— Наверное, — согласилась она с облегчением. Решение, уверенно отложенное на потом, точно так же утешает и успокаивает, как уже принятое. Она ухватила его за руку, поднятую в качестве знака конкретизации чего-то неопределенного.