Анатолий Азольский - Женитьба по-балтийски

Ответ последовал немедленно:

— Тринадцатого марта пятьдесят третьего года с двадцати одного ноль-ноль до полуночи я безотлучно находился в квартире начальника Политуправления флота!

Свидетели: сам начальник Политуправления, его дочь, то есть моя невеста, супруга начальника Политуправления Екатерина Леонидовна и командующий Восьмым флотом.

Сказанного было достаточно, чтоб не задавать больше вопросов, таковых и не последовало, старший лейтенант пригрозил еще и тем, что доложит руководству о нарушении социалистической законности, и в заключение хлопнул дверью, покида комнату. Он прошел мимо сидящего Алныкина, на ходу надевая фуражку, сосредоточенный и злой, и Алныкин озаренно, толчком памяти узнал его, и ему стало стыдно, нехорошо, тоскливо. Из комнаты вышел тот, кто позавчера 13 марта на улице Пикк вел женщину.

Алныкина позвали. Майор сидел за столом, просматривая бумаги и делая вид, что занят, чрезвычайно занят, а штатский поманил Володю.

— Меня зовут Игорь Александрович Янковский, я из госбезопасности. Слушайте, Алныкин, внимательно. Вы единственный подозреваемый, следственный эксперимент теряет смысл. То, что произошло тринадцатого марта, возмутительно вдвойне, потому что о надругательстве известно Москве, и от ее решения многое зависит. Но и от вас тоже. Насколько я догадываюсь, на улице Пикк вы были в то самое время, когда неизвестный нам офицер шел рядом с женщиной. И вы это видели. Чтоб спасти себя, вам предоставлены два варианта.

Либо вы походите эти два дня или более, — Янковский глянул на командировочное предписание Алныкина, — по Таллину и кораблям, встретите этого офицера и доложите нам, кто он, либо найдете школьницу, которая засвидетельствует ваше пребывание у Дома офицеров. Поняли?.. Штамп на предписании вам поставят внизу, у дежурного. Он же позвонит в гостиницу, чтоб вас там устроили. Все. Ступайте. Придете сюда восемнадцатого утром — или со школьницей, или с офицером, или без кого-либо из них, но в последнем случае вам отсюда не уйти.

Живот постанывал от голода, гнал к пище, горячей, проваренной и прожаренной, на тральщике его, конечно, накормят и дадут поспать, но едва Алныкин, выйдя из комендатуры, увидел идущих по мостовой офицеров, ноги сами понесли его подальше от Гидрогавани, не хотели они идти и в Дом офицеров, где можно поужинать в кафе. Нашлась за вокзалом столовая, отсюда он на такси добрался до гостиницы и получил ключ от номера. Впервые ночевал в одиночестве, за все последние годы — училищные и корабельные кубрики, четырехместные купе поездов, до отдельной же каюты еще служить и служить. Алныкин так и не включил свет, сидел у окна и тоскливо гадал — что же такое придумать, чтоб в полумиллионном городе отыскать человечка без имени, девчонку с портфелем.

Долго не мог заснуть, ворочался на чересчур просторной кровати, угнетала тишина. Сам себя разбудил в 06.00 и маялся до открытия буфета, потом ждал очереди в парикмахерской, пытаясь обрывки снов соединить в связный план того, что надумал за ночь: девчонка-то во сне — вспомнилась! Мордашка такая забавная, росточек — до погон на шинели, говорит почти без акцента, но что эстонка — это точно. Странно, однако: какого черта шляется по улицам ночного города ребенок с портфелем? Ключ от дома потеряла?

Под утренним солнцем улица Пикк уже не казалась зловещей. Здесь, кажется, была выброшена смятая пачка папирос, а за этим углом он едва не сшиб девчонку, извинился, прибавил шагу, но она догнала его, боялась, что ли, одна идти в темноте? О чем-то говорили, о папиросах, наверное. А вот и лавка, ставни на окнах, замок. Вспомнилось: папиросы ему продавать не хотели, закрываемся, мол, и тогда девчонка залопотала по-здешнему, пробила стену упрямства, две пачки «Беломора» оказались в кармане. Потом ребенок давал, говоря по-флотски, целеуказания, прокладывал словесно маршрут до порта, но, кажется, не знал, что кроме Купеческой гавани есть еще и другие.

Ага, на этом углу стояла баба с ведром цветов, букетик был куплен и девчонке преподнесен, причем назвал он ее «малышкой», что смешно, цветы детям не дарят. Что дальше? Коробка конфет, за нею вернулись к той же лавке, и не вздумавшей закрываться, коробку несла школьница, не расставалась она и с букетиком, так что ему пришлось самому укладывать коробку в портфельчик, вытащив из него предварительно учебники и тетради. Там, кстати, на самом дне валялось что-то похожее на губную помаду, совсем не к месту.