Дмитрий Рыков - Та, что гасит свет (сборник)

Борису Антоновичу было не по себе. Но не рыдать же в отчаянной тоске? Он осмотрел номер: кровать широкая и удобная, имелся письменный стол, на который он сразу водрузил свой ноутбук. Ничего — жить можно!

После душа они с Наташей решили пройтись. Не успели отойти от отеля на двести метров, как наткнулись на автосалон «мерседес». Наташа тут же заскочила туда «на минуточку», и Борис Антонович полчаса переминался с ноги на ногу у входа, ожидая ее. Вегетарианский ресторан оказался обыкновенной забегаловкой с незатейливым «шведским столом» с овощными салатами, заправленными оливковым маслом. Они набрели на огромный музыкальный магазин. Борис Антонович не стерпел, накупил себе Banda Eva, Yvete Sangalo, Netinho, Cheiro de Amor на португальском. Потом дошли до рейхстага. Красивое здание вовсе не напоминало цитадель фашизма. Прямо на травке группками сидели неформальные представители немецкой молодежи. Лохматые и бритые наголо юнцы и девушки пили пиво, которое тут же разливали в пластиковые стаканы, ели хот-доги. Кто-то кружился на маленьких велосипедах, кто-то кувыркался на скейтах…

«Идиллия, только на что живут?» — подумал Борис Антонович.

Близился вечер. Наташа решила зайти в итальянский ресторан, тоже рекомендованный госпожой Бергер. Ресторан оказался очень симпатичным — маленький, уютный… Пока Борис Антонович бегал в туалет руки мыть, Наташа разговорилась с симпатичным брюнетом-официантом. Когда Борис Антонович вернулся, Наташа обратилась к нему:

— Познакомься, это Леонель. Он аргентинец. Представляешь, два года жил в Киеве и великолепно говорит по-русски!

— Здравствуйте! — поздоровался официант и широко улыбнулся.

Борис Антонович почувствовал легкий укол ревности.

— Откуда сам будешь родом, друг? — спросил он по-испански.

— Я из Аргентины, — ошеломленно ответил парень.

— А из каких мест? Север? Юг? Согласись, Буэнос-Айрес, Формоса или Санта-Крус — это большая разница.

— Я родился в Кордове, потом переехал в Ла-Плату, затем оказался в Европе — так получилось. В Киеве я учился на терапевта — на Украине дешевле.

— А как оказался в Германии?

— Путешествовал, женился на немке. Так и застрял. Но мне здесь нравится.

— Я, знаешь, съел бы свежую рыбу. Есть у вас рыба?

— Я знаю, что предложить! Вот барамунди — пальчики оближешь!

— Так давай, торопись! Даме — то же самое! Спасибо скажем не только словами!

— Айн момент! — Официант кинулся на кухню.

Борис Антонович поймал восхищенный взгляд жены. Вот где, оказывается, пригодилось тридцатилетнее штудирование иностранных языков!

— Что ты ему сказал? — спросила Наталья.

— Я попросил подать нам самую свежую рыбу, и он побежал на кухню рассказывать, что встретил русского, который знает, что такое Формоса.

— А что такое Формоса?

— Провинция на самом севере Аргентины, граничит с Парагваем…

После ужина чуть захмелевшая Наташа — она выпила под рыбку два бокала вина — стала проситься куда-нибудь сходить, например, в клуб. Официант Леонель услужливо подсказал, что дверь справа от входа в ресторан ведет в клуб. Правда, он не уточнил, что клуб специфический. Вывалились молодожены из гей-заведения со смехом и в таком прекрасном настроении, что, вернувшись в гостиницу, не раздеваясь, упали на кровать и принялись жарко целоваться.

— Стой! — вдруг отстранился Борис Антонович. — Мне же нельзя!

— Миленький! Любимый! — горячо зашептала Наташа, приблизив к нему свое лицо. — Скажи мне, только честно: может так случиться, что тебя не вылечат?

Борис Антонович ответил, как отрезал:

— Может!

— Послушай, а вдруг мы последний раз в жизни занимаемся любовью? Что, если это так?

Пауза длилась лишь секунду — Борис Антонович бросился к ней, отскочила пуговица, полетела на пол одежда…

Любовный пыл утих только с рассветом. Около полудня Наташа стала его будить.

— Отстань, любимая, — ответил он. — Мне плохо, все тело ломит…

— Ты что, забыл? У нас же сегодня экскурсия!

— Перенеси на завтра. Я что-то не в силах… Если хочешь, пойди, погуляй сама.

— Идет!

Она быстро собралась, чмокнула его в щеку и выпорхнула из номера.

Борис Антонович выпил три таблетки мовалиса и снова заснул.

Проснулся он через несколько часов от Наташиного щебета. Она трясла его за плечо:

— Боря, Боречка, проснись! Я в маленьком магазинчике такой черный брючный костюмчик нашла — отпад! А к нему оранжевый шарфик с черными узорами. Если бы только видел, что за прелесть! Я хочу его, хочу! Дай денежек, а?