Дмитрий Рыков - Та, что гасит свет (сборник)

— Как тебя зовут? — спросил он у женщины.

— Зови Мариной.

— Вы тут до которого часа?

— Пока всех не разберут — до трех обычно.

— Я так понимаю, ты тут главная? Я отлучусь на пару часиков. Давай, если снова сюда соберусь, я тебе позвоню, а ты скажешь мне, есть ли еще девчонки, и оставишь парочку. Идет?

— Да без проблем, записывай номер.

Евгений махнул еще «на дорожку» и помчался в памятный бар. Вел он себя ужасно. Наорал на официантку, которая, по его мнению, прогнала Оксану и Иру, пересадил из-за «своего» столика парочку, выбегал на улицу «прочесывать» Крещатик, пил с барменом Глебом горилку, пил с Глебом виски, пил с Глебом текилу…

Вскоре он опять оказался в казино. Забраковал почти всех Марининых девушек, хотя были и такие, на которых, в трезвом виде глядючи, можно было в обморок рухнуть от счастья. Но это на свежую голову, а в пьяном угаре — подавай нам царицу морскую! Еле-еле — непонятно, кто тут кого уговорил, — с двумя девками сел в такси. Сунул охраннику пару заветных гривен и оказался с гостьями в своем номере. Девочки побежали в ванную пудрить носики, он достал из мини-бара маленькую бутылку виски и высосал ее через узкое горлышко. И тут в голову ему пришла ужасная мысль — у него ведь нет ни одной фотографии Оксаны! Где только их с Оксанкой не щелкала Ира! Оксана снимала его на свой мобильный, а он… он ни разу ее не сфотографировал! Женька сполз с кровати на пол и заплакал пьяными слезами.

Что девочки-проститутки? Они работают в одном из самых больших казино города Киева, вахту несут ежедневно. Наверняка среди их клиентов были толстые банкиры — любители «клубнички», бандиты с перебитыми носами, депутаты-извращенцы, спортивные функционеры, вороватые кассиры и менеджеры низшего, среднего и высшего звена. Им предлагались всякие «штучки» и за достойную плату принимались. Чем еще их можно было удивить? Но вид рыдающего парня, сидящего на полу и размазывающего по щекам слезы, сразил путан наповал.

— Наверное, у мальчика был тяжелый день, — сказала та, что назвалась Олей.

— Наверное, надо бы меньше пить… — шепотом отозвалась Карина.

— Девчонки, отправляйтесь домой. Или опять в казино. Не до вас мне сегодня… — устало пробормотал Евгений.

Уговаривать их не пришлось. Они быстро оделись, и уже на выходе Оля сказала:

— Ты, главное, не мучай себя, все пройдет. Перетерпеть надо. Уж я знаю, что говорю. Ну пока, миленький! Ты же просто душка. Ну зачем так убиваешься? Ну прощай, пока-пока! — И дверь захлопнулась.

Он кое-как снял обувь, лег на кровать, положил голову на подушку и отрубился, иного слова не подберешь.

Утро. Обычное похмельное утро. Сначала понимаешь, что встать не можешь, потом приходит мысль, что все-таки подниматься надо. И так, в борьбе с самим собой, возникают душ, аспирин, чай, рвота, чай, анальгин, рвота, много-много питьевой воды, опять душ. Мама, кто я?

В этот раз такси Женька вызвал по телефону. Хмурым было утро, хмурыми были небо, люди, жизнь, таксист был тоже хмурый.

— Браток, не куришь, не? Не возражаешь, я закурю?

— Я с похмелья…

— А я тебе вот так сейчас окошечко открою… Ага, с ветерком!..

— Ну, если тебе не жалко, что я обивку сидений твоего нового «хендая» заблюю, тогда кури…

— Нет, что ты, браток… Это не надо, у меня пакетик есть, пакетик есть… Вот, ага…

Женька доехал до Борисполя — ну как не укачало, вот сила воли! В первом же туалете вывернуло его наизнанку. Вот как с этим бороться? Атомную бомбу человечество выдумало, а таблетку от похмелья — все никак. Аспирины-анальгины — словно мертвому припарки. Нет, ну как это Черчилль каждый день пил? И Хемингуэй, говорят, каждый день пил? Вот здоровья, видимо, было!

В аэропорту у стойки регистрации хотелось просто умереть, перед пограничниками хотелось умереть красиво, auto da fe. Ходил взад-вперед по залу ожидания и вдруг застонал от собственной глупости. На работу — послезавтра! Не завтра, а послезавтра! Он же билет из-за Оксаны поменял! Нет, такому тупице красивая девушка не нужна — она же с ним повесится через месяц! Пошел в бар, спросил у молодой женщины за стойкой:

— А тройной виски можно?

— Можно, — без тени удивления ответила та.

— И «перрье», пожалуйста.

— Можно.

— И лимончик.

— Можно.

Евгений все это выпил залпом. Было немножко стыдно, он оглянулся по сторонам — никому до опохмеляющегося командировочного дела не было. Ему «похорошело» очень резко, на лбу выступил пот.

— А теперь чайку можно?