А по сути – все тот же набор мелодий получается, чего ни коснись. Скажем, на ту же амбразуру этот хмурый индивид бросаться особо не настроен. (Откуда я знаю? Да оттуда, что амбразур не только не уменьшилось, но очень даже наоборот – а упомянутый индивид не просто жив, но еще слегка и с похмелья. Значит, ежели где какая амбразура и затыкалась, то явно не его утомленным телом.) И на более бескровный героизм трудовых свершений настрой вряд ли чтобы таким уж ключом бил – а иначе не пришлось бы все, от телевизора до презерватива, в Новой Гвинее закупать. И талант к подмене работы ее же, работы, видимостью в нас во всех еще с древних доперестроечных времен не просто развит, но даже и гипертрофирован. А уж если под теми же опухшими веками в зеркале не читается вечный вопрос «Мне что, больше всех надо?» – то я уж тогда и не знаю, к какому биологическому виду тебя отнести.
И по части интеллекта ни хрена из твоих возражений путного не получается. Ну и что, что кандидат наук? И даже без пяти минут доктор? Во-первых, от остепененных идиотов планета уже воем воет, поскольку именно они, остепененные, к такому ее невиданному расцвету в основном и приложились. А во-вторых, если на более конкретные рельсы это дело ставить, ты мне лучше вот что насчет своего гигантского интеллекта поведай. Ведь это ж ты был – и не надо так-то руками махать возмущенно – не на том собрании, так, значит, на том вот еще митинге. Где радостно – с тысячами таких же, автора этих строк включая – вопил, что вот, дескать, сперва все порушим, а потом уж так заживем, так заживем…
Вот тебе и оценка нашего с тобой суммарного гигантского интеллекта. Потому как это ж действительно гением надо быть, чтобы предположить, что разрушением макаронной фабрики можно добиться невиданного увеличения количества и качества вермишели в торговой сети. (Каковой тезис мы с гениальным же блеском экстраполировали на все – от космоса до уже упомянутых презервативов.) Так что ты себе, конечно, можешь и дальше с книжкой тестов имени профессора Айзенка утешаться. Но лучше уж за закрытыми дверями. Поскольку предаваясь онанизму – хоть даже и интеллектуальному – двери закрывать рекомендуется.
Посему и по поводу собственных выдающихся умственных способностей не получается на бедолагу-полицейского с такого уж занебесного высока взирать. Так вот и глядим друг на друга – глаза в глаза. Интересуясь вежливо: а вы, извините, из какой палаты?
Только и остается, что удивляться – как этот тип из зеркала всюду поспевает. Он тебе и в полиции, и в кабинете врача, и в тоге судьи или адвоката, и с маской на небритой физиономии в банке или магазине, и за учительским столом, и в редакторском кресле, и на телеэкране, и у телеэкрана. И даже – ежели в полной алкогольной отключке или в приступе маниакального психоза, не говоря об этих двух факторах сочетании – в политике.
А надежда – теплится. На то, что, может, не так уж я был неправ в начале этой книжки, когда предлагал каждому поглядеть суровым взглядом на этого гомо, пардон, сапиенса в зеркале и сурово же произнести: «Сегодня чтобы без глупостей!» Ну почему – ну почему вдруг нельзя? Ты же вот можешь, дорогой ты мой читатель? Можешь. И я постараюсь.
Хоть одним болваном чтобы меньше – и хоть на один чтобы день. И тут не о цепной реакции речь – это я уж сколько страниц тому назад к разряду утопий не без сожаления причислил. Но даже один день – оно ведь тоже победа. Как вот у Анонимных Алкоголиков заведено: по дню за раз.
Чтобы потом, какие-то там уж годы спустя, посмотреть на афоризм, в самое начало этой книги вынесенный, и, пожав плечами, заметить: «Странное даже какое-то сравнение. Водорода-то – неизмеримо больше.»
А пока это светлое будущее маячит на чрезвычайно далеком горизонте струйкой призрачной надежды – мы с ними (нами?) еще разок-другой пообщаемся. Поскольку вот ведь еще скольких их (нас?) вблизи предстоит рассмотреть:
– учителей и школьников,
– врачей и ученых,
– судей и адвокатов,
– художников и киношников,
– банкиров и миллионеров,
– звезд спорта, поп-культуры и даже культуры как таковой,
и так далее, и тому подобное. Встретимся неспешно, рассмотрим неторопливо, посмеемся снисходительно (до первого к зеркалу похода).
Когда? Да вот как только вы хором эту вот самую книженцию раскупите (включая, конечно, дополнительный тираж). Поскольку заготовки для всех последующих уже на тот самый верстак помещены – и ваш покорный слуга только и ждет одобрительного свистка из издательства, чтобы с безотказным рефлексом собаки имени Павлова и со скоростью венгерского виртуоза по фамилии Лист тут же на клавиатуру своего компьютера наброситься. С целью создания второго, третьего – и всех последующих – бессмертных томов.
Читать дальше