Бернард Вербер - Танатонавты

Это невозможно описать словами. Я попробую, конечно, поделиться с вами теми эмоциями, что мне довелось испытать. Но все же имейте в виду (если вам, разумеется, еще не доводилось умирать раньше), что мои слова — не больше, чем легчайшее прикосновение к подлинной сути.

Кое-какие из ощущений неизъяснимы, но я испытал их все, в день, когда ушел на тот свет, чтобы попытаться спасти свою жену, пока ее не перехватил Запредельный Континент, тот самый континент, что я так долго изучал.

Сразу после нажатия на кнопку пуска мне показалось, что ничего не произошло. Нет, серьезно, совсем ничего. Я даже решил встать и объявить всем, что вышла осечка и что надо попробовать еще раз. Я заколебался, боясь выставить себя в дураках, и решил подождать еще минут пять, на случай, если событие все же произойдет. Я-то новичок, но другие хорошо в этом разбираются. Если они не шевелятся, то, наверное, все в норме.

Я зевнул. Это, без сомнения, анестетик действует, что мне кажется, будто я немного пьян. Кружится голова. Я переключил свое внимание на спину, чтобы держать ее прямо, как об этом уже сто раз напоминала Стефания.

Моя последняя отчетливая мысль была о Розе и что я должен ее спасти. Сейчас я знал, что вот-вот умру. Накатились воспоминания. Я еще маленький и это мой первый раз, как я катаюсь на американских горках. Вначале тележка медленно взбирается по отлогому скату. Достигнув вершины, я говорю себе, что лучше слезть и оказаться где-нибудь в другом месте, пока еще не поздно. Но тележка уже катится вниз, вокруг меня дети кричат то ли от ужаса, то ли от восторга, и я закрываю глаза, молясь, чтобы эта пытка кончилась поскорее. Она не кончается. Меня бросает вправо, потом тут же кидает влево, переворачивает вверх тормашками, мне не за что схватиться руками, а в голове мелькает мысль, что вот так наказывают тех, кто боится!

А вот я чувствую, что засыпаю. Я такой легкий. Очень легкий. Мне кажется, что если захотеть, то можно взлететь словно перышко, и правда… я в самом деле уже летаю как перышко! По крайней мере, это пытается делать одна часть моего тела, в то время как другая боится и инстинктивно цепляется за жизнь. Я люблю Розу всем своим сердцем, но меня так пугает смерть. Я не хочу покидать свой дом, свой квартал, свое бистро, своих друзей. Пусть даже мои друзья, и в особенности мой первейший друг, здесь, со мной, сопровождают меня в этом жутком испытании.

Все, что чувствую я, чувствует Рауль. Все, что меня страшит, должно быть, точно так же страшит и его. И вдруг происходит странная вещь. Какая-то опухоль вырастает прямо из макушки, тянет мою кожу, будто за волосы, тянет и тащит вверх. Как мне остановить это страшное, что происходит со мной? Сердце бьется так медленно, что я не могу шевельнуться. Бессильный, я присутствую при том, как из моего черепа рождается еще один я, до сих пор мне неведомый, о котором я ничего не знал. Мое сознание балансирует, как на лезвии ножа. Остаться здесь, внизу, с телесным я, сидящим по-портняжьи, или же уйти вверх, с новым я, отпочковывающимся из моей же головы?

Меня тянет и тянет наружу.

Все кружится, стерто, размыто. Исчезает чувство времени. Малейшее мое движение занимает столетие. В реальности это, конечно, длится долю секунды. Возбуждение, радость. Из моей головы выходит рог. Точнее, рог, оканчивающийся моей головой. Моей головой. Моей «другой» головой. Меня словно расщепляет надвое. Меня двое и в то же время будто я сам себе чужой. Я умираю, а рог все растет, великолепный, белый, призрачный.

А сейчас у него две руки и он упирается мне прямо в родничок, чтобы легче было высвободиться из черепа. В его вершине раскрывается рот и издает неслышный стон. Моя вторая голова плачет, высвобождаясь из моего тела. Как при рождении. Мое физическое тело рождает мою душу. Меня ослепляет свет. Щекотно. Боль и наслаждение. Вокруг я вижу мир, своими обычными глазами и сквозь зрачки моей души. Душа особенно внимательно следит за тем, что происходит в моей спине.

Я в страхе понимаю, что теперь нас двое в моей телесной оболочке. Тот, «другой», продолжает выходить. Это уже не рог, это вытянутый воздушный шарик. Я его вижу и он меня видит.

Вы не поверите, что творится при декорпорации!

Мое "я" колеблется: остаться спрятанным в моем теле или уйти в воздушный шарик, у которого уже появляются ноги. «Вернись», — умоляет тело мою душу. «Иди», — уговариваю я. Я думаю о Розе, о всех моих друзья, сидящих вокруг и рискующих жизнью ради помощи мне и, силой воли, я цепляюсь своим сознанием за прозрачное существо, выходящее из макушки моей головы. Я — другой я. В своем новом прозрачном теле.