Георгий Горин - Формула любви (Повести и пьесы для театра и кино)

— …что вы… простите… умерли!

Свифт кивнул, как бы подтверждая случившееся. Толпа засмеялась, Доктор остался серьезным:

— Но, извините, сэр, все это — бред! Навязчивая глупая идея, которую мы мигом излечим. — Он полез в карман, достал бумагу. — Вот письмо, подтверждающее мои полномочия. Здесь подпись губернатора, сэра Уолпа.

Свифт взял протянутое письмо. Сложил его раз, другой. Загнул конец. Получился симпатичный бумажный голубь. Свифт посмотрел в небо и, размахнувшись, направил голубя к облакам.

Голубь взлетел и начал совершать круги над площадью.

Из толпы вылез карлик, вынул огромный пистолет, прицелился, пальнул. Крылья голубя раскрасились оранжевыми языками пламени. Все восторженно зааплодировали…

Свифт еще раз глянул на разгневанное лицо доктора, надел на глаза повязку и пошел прочь, сопровождаемый свитой. Оставшиеся на площади горожане обступили доктора. Доктор неприязненно озирался.

— Послушайте, кто вы такие?

— Мы — гости сэра Свифта! — зашумели горожане. — Нас в дом его любезно пригласили, чтоб вместе с ним его же помянуть…

Доктор усмехнулся:

— Ах, вот как? Значит, вы безумны тоже?

— Конечно, сударь! — согласились горожане. — Вы-то разве нет?

Доктор не успел ответить. Грохотнул гром, и с неба хлынул обильный дождь.

Безумные горожане обрадованно запрыгали, затанцевали, подставляя лица струйкам дождевой воды и как бы приглашая доктора присоединиться к их танцу.

— Подите прочь! — пробормотал доктор и, расталкивая прыгающих горожан, поспешил к карете.

Скоро карета уже стремительно неслась по улицам Дублина навстречу титрам фильма, спускавшимся с небес на землю…

Неожиданно громовой раскат закончился звоном разбитого стекла. Камень, брошенный с улицы, влетел в одну из комнат большого дома, принадлежащего Джонатану Свифту. Любопытные лица прильнули к стеклам, но тут же со смехом отпрянули, — в комнате появился дворецкий Патрик, мужчина средних лет с бесстрастным лицом. Бросив негодующий взгляд на окна, он взял веник и совок, начал сметать осколки стекла.

Следом за ним в комнату вошла домоправительница Ванесса. Подойдя к бюро, достала оттуда журнал, перо…

— «Пятое октября. В доме Джонатана Свифта разбито оконное стекло», записала она.

— Осмелюсь добавить: четвертое за неделю, — сказал Патрик.

— «…Четвертое за неделю…» Как вы думаете, Патрик, кто это мог сделать?

— Наверное, йеху… Или кто-то из гостей.

— В доме много гостей? — спросила Ванесса.

— Как обычно, — пожал плечами Патрик.

— Кто именно?

— Я не всех знаю… Великан Глюм… Потом этот человек с летающего острова… Лошади…

— Гуигнгнмы, — поправила Ванесса, тщательно произнося это сложное слово. — Гу-игн-гнмы… Я же объясняла.

— Да. Да. Гу-инг-мы, — повторил Патрик. — Потом этот, который живет вечно…

— Мистер Некто?

Патрик равнодушно посмотрел на нее, потом скосил глаз в сторону окна: похоже, кто-то подглядывал за ними. Патрик перевел взгляд на Ванессу:

— И лилипуты, мисс! Под ногами все время шмыгают лилипуты. Очень мешают работать!

— Направляйте всех гостей в сад! — сказала Ванесса, отложила перо и двинулась к выходу.

— Очень мешают работать! — сказал Патрик и кивнул в сторону окон, где появились чьи-то любопытные глаза. Появились и исчезли. — А ведь у лакеев тоже есть нервы!

— Я это помню, Патрик, — холодно ответила Ванесса, — особенно когда плачу вам жалованье…

Она вышла. Патрик проводил ее недобрым взглядом, затем стал готовить чай: выкатил столик, зажег спиртовку.

В этот момент в одной из дверей появилась странная фигура в довольно нелепом одеянии: черный английский котелок, сюртук, внизу что-то среднее между юбкой и туникой. На ногах были надеты древнегреческие сандалии.

— Добрый вечер, Патрик! — произнес он, застенчиво улыбаясь. — Я — Некто.

— Не смею спорить, сэр, — сказал Патрик довольно равнодушно. — Всех гостей Просили пройти в сад.

— А может быть, сейчас утро? — доверчиво спросил Некто.

— Вполне может быть, сэр. — Патрик начал теснить гостя к дверям.

— А число? — упирался Некто. — Какое число?

— Пятое октября.

— А год?

— Вы спрашивали об этом уже утром.

— Да? Не помню. А утром какой был год?

— Тысяча семьсот сорок пятый!

— До рождества Христова или после?

Патрик, явно потеряв терпение, подошел к Некто, вытолкнул его в одну из дверей. Через секунду Некто появился из другой двери. В третью дверь сильно постучали. Патрик открыл дверь и увидел два огромных башмака.